Герои Вселенной
Объяснительная записка Дмитрия Глуховского
Что самое важное в книге?
Когда я только поселился в «Метро», мне было лет семнадцать; первые главы «Метро 2033» я писал, когда мне было восемнадцать и девятнадцать лет. В то время мне казалось, что для романа нет ничего важней, чем быть наполненным философскими смыслами, быть построенным вокруг идей, а не просто на голом экшн-сюжете. Все приключения Артема в «Метро 2033» казались мне тогда просто мишурой, необходимой для того, чтобы сделать чтение моих рассуждений о смысле жизни более легким и интересным.
Я и сейчас считаю, что книга, состоящая из сплошных приключений, действия, сражений и погонь, написанная исключительно затем, чтобы развлекать, – книга неполноценная. Особенно в век компьютерных игр и попкорн-блокбастеров, которые справляются с функцией развлечения куда лучше. Книга, разумеется, должна задавать вопросы и искать на них ответы, должна исследовать человеческую природу и затрагивать вечные темы бытия, давать портрет современного общества и новых героев… Книга должна заставлять думать.
Но не это делает ее хорошей.
Методом проб и ошибок я понял, как мне кажется, довольно самоочевидную вещь: книга тогда нравится людям, когда она может заставить читателей в себя поверить. Когда она электризует их, заставляет испытывать чувства: бояться вместе с героями, вместе с ними любить и ненавидеть, надеяться и испытывать отчаяние, ликовать и смеяться. Тронула тебя книга – полюбишь ее. Оставила холодным – забудешь, как только закроешь, и неважно, каким чудесным красивым и образным языком она написана, какая тонкая философия пронизывает ее страницы.
И нет ничего важней, чем живой, настоящий герой. Он может быть и мерзавцем, и агнцем, и жуликом, и спасителем, и воином, и плотником – неважно. Если он живой, если в него веришь, если через десяток страниц забываешь, что герой этот – просто черные линии на белом листе, а воображаешь себе настоящего человека, который становится тебе близким, – вот тогда ты вместе с ним пройдешь через книгу, проживешь его приключение, часть его жизни и расставаться с ним не захочешь.
В этом, наверное, и была часть обаяния «Метро 2033» – главном герое, молодом, неопытном, сомневающемся пареньке, который и героем-то в классическом понимании этого слова не был, зато был взаправдашний, достоверный, дышащий.
Когда я прочитал «Север» Андрея Буторина, мне не хотелось закрывать книгу. Я настолько поверил в нее, в ее главного героя – Нанаса, что немедленно воспользовался служебным положением и попросил Андрея подумать над продолжением. И вот оно – «Север-2». Еще одна встреча с героем, в живости которого я ни разу не усомнился. Новые приключения, страсти, сомнения, надежды и крушения надежд… «„Осаду рая“ я прочел на одном дыхании». И снова хочу вернуться туда – в заснеженные леса и брошенные панельные города, в край волков и северного сияния, чтобы узнать, что же будет дальше.
Пойду звонить Буторину.
Дмитрий Глуховский
Глава 1
Неласковая встреча
– Стоять!
Окрик раздался, когда снегоход и так уже замер, чихнув напоследок выхлопом. По глазам беспощадно хлестнул ослепительный луч. Нанас невольно зажмурился, но даже сквозь веки свет продолжать резать глаза, выжимая из них слезы. Это напомнило ему первую встречу с Надей на базе подводных лодок – тогда девушка точно так же ослепила его прожектором – рукотворным солнцем.[1] И тогда все закончилось хорошо, даже очень. Юноша заставил себя думать, что и сейчас все будет хорошо.
Надя, словно подслушав его мысли, шепнула:
– Сиди спокойно, не дергайся. Все нормально…
– А ну молчать! – тут же крикнули с той стороны, где над высокой, невидимой сейчас стеной пылало «солнце». – Руки поднять, оружие на землю!
Нанас, прикрыв глаза ладонью, осторожно разлепил глаза. Вторую руку он поднял над головой. Надя сняла автомат, отбросила его в снег и тоже подняла руки.
– Обе руки! – крикнули от стены. – Ты, в волокушах, не русский, что ли?
Нанас понял, что обращаются к нему, и, отнимая от глаз руку, выкрикнул в ответ:
– Свет-то уберите, больно же глазам!
– Сейчас уберем тебе кое-что, тогда узнаешь, что такое больно, – ответили ему.
Прожектор продолжал светить прямо в лицо. Парень отвернулся, услышав тихий Надин шепот:
– Не спорь, делай, что говорят…
Заскрипели снегом приближающиеся шаги. Нанас, опустив как можно ниже голову, перевел взгляд вперед. В белом пятне света появились ноги – две, еще две, потом еще. Три человека. Если бы не слепящий глаза прожектор, можно было бы упасть на дно волокуш, схватить автомат и попытаться скосить всех одной очередью. Но впереди сидела Надя… Да и зачем стрелять по этим людям – они же не бандиты! Наверное…
– Медленно встаем и отходим на три шага от снегохода, – сказал один из троицы, подошедший совсем близко.
Юноша напрягся, все еще раздумывая, не схватить ли автомат, но, увидев, что Надя безропотно подчинилась приказу, решил поступить так же. К нему тотчас кто-то подбежал, дернул вниз руки, резко и больно завел их за спину и принялся обматывать веревкой.
Щурясь, сквозь слезы, Нанас сумел разглядеть, что то же самое происходит и с Надей.
– Эй, вы! – крикнул он. – Отпустите девушку! Что вы как нелюди? Мы же вам ничего не сделали!
– Заткнись! – тотчас пнули ему коленом под зад. Не больно, но очень обидно. Нанас дернулся было, чтобы развернуться, но услышал вдруг:
– Слышь, Юрец, а это и правда баба!
– Не баба, а женщина! – послышался звонкий Надин голос. – Ведите себя прилично. А если не можете, доставьте нас к тому, кто это умеет.
– Ух ты, с гонором!.. – хохотнули в ответ. – Юрец, ты слышал?
Тот, кого называли Юрцом, недовольно буркнул:
– Хорош языком чесать, Митрофанов!.. Веди ее в приемник. Ты своего тоже, Коновалов. И ворота откройте, я снегоход закачу. – А потом тот же голос зычно крикнул: – Горлушкин! Притуши свой фонарь, скоро глаза выжжешь!..
Свет тотчас стал мягче. Нанас почувствовал почти физическое облегчение, словно поток света давил на него до этого реальной тяжестью.
Его подтолкнули в спину:
– Шевели копытами!..
Впереди протяжно заскрипел металл. Юноша подумал, что это открыли ворота в стене, но глаза, перед которыми плавали еще багровые пятна, могли уже кое-что разбирать перед собой, и оказалось, что Митрофанов, ведущий впереди Надю, открыл проход в первом ряду ограждения из колючей проволоки. Таких рядов перед стеной было два – это они с Надей успели разглядеть еще раньше.
Лишь миновав оба этих ряда, Нанас, Надя и оба их провожатых оказались возле стены. Вблизи она оказалась еще выше, чем виделась до этого. Парень глянул вверх и прикинул, что высота составляла, пожалуй, три его роста, если не больше. Низ стены был сделан из бетонных плит, над которыми чернел еще один ряд, то ли из досок, то ли из металлических листов – в темноте было не разглядеть. Не разглядеть было, и где кончается стена, – она уходила в бесконечную темноту в обе стороны, и особенно хорошо подчеркивали эту бесконечность прожектора, установленные наверху через равные промежутки. И если ближние и впрямь были похожи на солнца, то вдалеке они больше напоминали звезды, за которые во время последней стоянки и принял их поначалу юноша.
