Сценка
Действующие лица:
Татьяна Борисовна (Т. Б.), психолог, в очках с тонкой оправой, узком черном пальто, длинном красном шарфе, слегка напоминает завуча.
Майя Кучерская (М. К.), писательница, в куртке, шарфе в цветную полоску, похожа на пытливую старшеклассницу.
Действие происходит в городском парке.
Золотая осень.
Широкая аллея ведет к пруду, вдоль аллеи растут кусты и деревья – в осенних нарядах. Слева, чуть поодаль от аллеи, высится большой крепкий дуб, покрытый сияющей медью листвы. В ветвях дуба сидят Татьяна Борисовна и Майя.
Обе приземлились сюда случайно и видят друг друга впервые.
Солнечно, легкий ветерок, порхают листья. По земле прыгают воробьи, по аллее идет парочка влюбленных. Останавливается. Он и она смотрят друг на друга, улыбаются, дурачатся, корчат рожицы, смеются, снова шагают дальше.
М. К. (задумчиво). Люблю счастливых. Так весело на них смотреть. Улыбаются, смеются, вроде бы без причины. Но причина есть – они счастливы!
Т. Б. И от этого так похожи на детей.
М. К. Потому что испытывают полноту бытия. Как и дети. Когда человек счастлив, он действительно снова юн – всё в нем оживает, всё поет. Мир вокруг точно умытый. И люди, даже чужие, вдруг родные. Всех он любит. Хотя существует мнение, что счастье, земное счастье во всяком случае…
Т. Б. Недостойная человека цель?
М. К. (удивленно). Именно. Мол, не для счастья единого рожден человек, а для достижения иных, высших целей, как раз для полета, для звуков сладких и молитв… Но вы-то откуда это знаете?
Т. Б. Я? Ну, я же психолог.
М. К. Психолог? Это как?
Т. Б. Так. Всё время разговариваю с людьми. И всё время о счастье. Разбираемся, что мешает быть счастливыми.
М. К. Да разве в этом возможно разобраться? Тем более в России! По-моему, это вот уже лет сто пятьдесят как наше национальное женское заболевание – несчастье. Какую женщину ни возьми – несчастная. (Декламирует.)
Ключи от счастья женского,
От нашей вольной волюшки
Заброшены, потеряны
У Бога самого!
Отцы-пустынножители… (Сбивается.)
Забыла. Дальше там про рыбу.
Т. Б. Как же – Некрасов. Помню этот отрывок еще со школьных времен. Сейчас. (Припоминает и декламирует неторопливо.)
Отцы-пустынножители,
И жены непорочные,
И книжники-начетчики
Их ищут – не найдут!
Пропали! думать надобно,
Сглотнула рыба их…
М. К. Вот-вот. Сглотнула! По-моему, с некрасовских пор мало что переменилось.
Т. Б. Не думаю. Счастливых сейчас гораздо больше.
М. К. Да? (Саркастично.) Может, как раз благодаря психологии? Психологи – это же тесты, типы, да? Ответьте на десять вопросов и… Но знаете, что я вам скажу?
Т. Б. Пока нет.
М. К. Да то, что люди – совершенно разные, нет двух одинаковых на земле, и не было за всю историю существования человечества. Так скажите мне, как можно людей классифицировать, загонять в таблицы, пытаться посчитать? Человек – тайна.
Т. Б. Тайна, и люди – разные, но подчиняются общим законам. Поэтому, заболев, идут к врачу, хотя у каждого свои неповторимые легкие или, там, форма черепа.
Тут громко каркает большая черная ворона, садится рядом на ветку, склоняет голову, подбирается все ближе и ближе.
Т. Б. достает из кармана синий мешочек, развязывает, вынимает сушку и протягивает вороне. Ворона жадно хватает сушку и улетает.
М. К. громко каркает ей вслед и машет руками.
Т. Б. (проницательно). А вы, я вижу, человек творческий.
М. К. Опять угадали! Писатель я, пишу книжки. Сушки – только воронам?
Т. Б. Как раз хотела вам предложить.
М. К. (с аппетитом поедая сушку). Хорошо, значит, психолог, как врач. ОК, допустим. Только врач лечит тело, а психолог – душу, так? Как ни оберни, получается, психолог – это практически эксперт по счастью?
Т. Б. Скорее, проводник. Знает тропы и помогает ими пройти, чтобы обрести гармонию – с собой, близкими, да всем миром, если угодно.
Пауза.
М. К. (внезапно подскакивает, встает на ноги, умело пружинит на ветке, делает несколько восторженных жестов). Придумала!
Т. Б. (с легкой иронией). Что же?
М. К. Давайте напишем про это книжку! Как двигаться к счастью, в каких морях, на каких широтах ловить эту чудо-рыбу? И как заставить ее выплюнуть заветный ключик! Давайте?
Т. Б. (скучно). Нет. Книжку писать я не буду.
М. К. Но почему?! Это будет просветительская книга. Практически научпоп. Но не про черные дыры или там египетских фараонов, а про счастье.
Т. Б. Да кто ее будет читать?! Но дело даже не в этом.
М. К. Ее прочтут миллионы! Хорошо, не миллионы – тысячи несчастных, прочтут и поймут, что им делать, чтобы стать счастливыми. Не знаю, может, это и недостойная человека цель, но, по-моему, в самый раз для отдельно взятой человеческой жизни. (Садясь.) Зачем нам вообще счастье? Знаете? Я много про это думала.
Т. Б. Придумали?
М. К. Да. Счастье противостоит тоске, энтропии, смерти. Счастье превращает мир в целое. Счастливый щедр, ему со всеми хочется поделиться тем, что внутри. И счастливый гораздо добрее, чем тот, кто бродит одинокий-потерянный под проливным дождем.
Напишем книжку – и сделаем человечество счастливей. (Задумывается.)
Т. Б. Нет, все человечество ее точно не прочтет.
М. К. Почему?
Т. Б. Мужчины таких книг не читают. Так что от человечества остается только половина.
М. К. Зато лучшая… (Улыбается.)
Т. Б. И все же писатель у нас вы, я мастер разговорного жанра.
М. К. Вот и поговорим. Мы будем не писать, а разговаривать. Я буду задавать вам вопросы, умные и не очень, вы будете рассказывать поучительные истории. Иногда, кстати, я согласна просто кивать.
Т. Б. Не знаю, получится ли. Но попробовать можно… Я согласна! Еще сушку?
Поднимается ветер, листья летят по воздуху и земле.
М. К. (радостно). Какие сушки? Вы согласны! (Запрокидывает голову, мечтательно.) Значит, будем сочинять книжку. Предлагаю рухнуть. И обсудить ее план на земле. Самое загадочное, по-моему, как обыкновенный человек, тем более живущий в России, может довериться психологу. Очень уж это непривычно, нет такой традиции.
Т. Б. Не было. Вы правы. Но всё меняется…
Начинает тихо-тихо звучать «Осень» Вивальди.
М. К. и Т. Б. спархивают с дуба, мягко приземляются на лиственный ковер, идут по аллее, оживленно разговаривая. Навстречу им новые и новые пары, семейные, с детьми, пожилые и совсем юные.
Вивальди звучит крещендо.
