Наталья Поваляева, Елена Соковенина - Шел трамвай десятый номер…

Представьте себе небольшой европейский городок. Кое-кто вообще считает его крошечным. А все-таки, какая ни есть, европейская столица. Как говорят здешние граждане.

Теперь идемте, нам пора на трамвай! Скорее, пока он не уехал!

Трамвай номер десять проезжает город насквозь. От цирка, что через дорогу от железнодорожного вокзала – к самому шоссе, соединяющему наш городок с другими европейскими городами. А через них – со всем миром. Стало быть, городок наш как есть мировая столица.

Здесь буквально цветет цивилизация. Последние достижения науки и техники. Культуры и искусства. А спорт! Чего стоит один только ежегодный городской чемпионат по прыжкам в высоту! Жизнь в городке так и бурлит.

Смотрите, это Мадам.

Это Мадам

Дама гренадерского роста в матерчатом кепи и с кульком печенья в руках. Она как раз села на свое любимое место – у окна в самом конце вагона. Во-первых, здесь некому глазеть, как вы едите печенье. Во-вторых, это единственное место в вагоне, позволяющее удобно поставить ноги.

А видите того интеллигентного господина в очках? Это Фотограф. Он как раз делает вид, что не заметил Мадам. Почему, спросите вы? Очень просто: чтобы не здороваться. Потому что тогда Мадам заявит:

– Не могу сказать, господин Фотограф, что день такой уж добрый. После того, что вы сделали со мной в нашу последнюю встречу, у меня все дни недобрые.

Тут обернется Старикашка. Он всегда ездит на переднем сиденье – так удобнее беседовать с Водителем. Хотя тот и повесил табличку:

– Думаю, господин Фотограф теперь должен жениться! – в восторге от своего остроумия захихикает Старикашка.

Школьник начнет хамски прыскать в кулак. Сейчас Бабуля (она неизменно сопровождает внука) тоже повернется, чтобы посмотреть на Мадам, и вы сможете его увидеть. Ему лет десять, а вы же знаете, как ужасно ведут себя современные дети. Особенно в этом возрасте.

Мы с вами такими не были. Не были ведь? Вот, видите!

Школьник, как обычно, едет к учительнице музыки – учиться играть на скрипке. Бабуля одернет внука за руку, отчего мальчишка зажмет рот, и прысканье превратится в безобразное хрюканье.

Тогда Фотограф с достоинством ответит:

– Простите меня, мадам, но все-таки вы сложная модель. Немного нефотогеничны.

– Я? – выпрямляя спину, возмутится Мадам. – Это я нефотогенична? Это вы усадили меня на эту вашу крошечную табуретку! И замучили своими придирками! Зачем вы сунули мне в руки этот жуткий револьвер?

– Боже милостивый! – вскрикнет Бабуля.

– Не заряжен! – заметит Фотограф и в доказательство поднимет трость в воздух.

– Не в этом дело! – отрежет Мадам. – Я не просила вас: «Дайте мне что-нибудь тяжелое, неуклюжее, с чем я не умею обращаться». Я просила дать мне что-то занять руки! Вы же знаете, что мне непременно надо куда-то их девать!

– Но ведь я предлагал вам: возьмите букет! – укажет ей Фотограф.

– Фи, – возразит на это Мадам. – Букет – пошло. Револьвер – тяжело. Связка баранок – недостойно. Как вам только не стыдно делать такие намеки? Водолазный костюм – да это просто…

Все навострят уши, но тут Безработный заметит:

– Знаете, что вчера писали газеты? В стране опять выросла безработица! Это все приезжие. Развелось, понимаете, как тараканов, сами ничего не умеют, только работу у местного населения отнимают! Работают-то ведь за гроши!

На этом месте в вагоне начнется обсуждение. Обсуждение перерастет в спор. Спор станет бурным. Начнут вспоминать правительство, цены на воду, Гаагский трибунал, права человека, способы консервирования крыжовника и лечения помидорной рассады. А также ужасное происшествие на прошлой неделе: злоумышленники буквально выели конфеты в бакалейной лавке, оставив шесть (6!) пустых коробок на полке. Ну, и так далее, и тому подобное.

– За гроши! – повторит Безработный и погрозит кулаком неизвестно, кому. – За гроши!

Мадам, которая изо всех сил сдерживалась, не выдержит:

– Гроши?! – возмутится она. – Хорошенькие гроши! Вы же представления не имеете, сколько я каждый раз плачу за портрет!

– Сколько? – тоже не выдержав, спросит Молодая Особа.

Она сидит в середине вагона. (Очень застенчива – из-за прыщей. Втайне мечтает стать звездой экрана).

– Дорого! – отрежет Мадам.

А Бабуля наверняка заметит:

– Мне кажется, милочка, что за те деньги, которые вы тратите на свои портреты, можно было бы…

Тут Бабуля задумается. Она уже исчерпала все возможные предложения. Бассейн, гимнастический зал, курсы танго, путешествие в Таиланд, пять визитов к специалисту по здоровому питанию, все необходимое для диеты Пиндельгарста, курс клизмы «Весенний лес», лыжные палки для финской ходьбы, шесть теннисных ракеток и две пары утягивающих панталон «Хильда».

Мадам тоже задумается. Вот уже три года каждые два месяца она приходит в ателье Фотографа. И всякий раз получается все, что угодно, только не идеальный портрет. А ведь без портрета никакой пользы обращаться в Службу Знакомств. А жизнь так коротка – оглянуться не успеваешь, как она уже на середине. И даже не то, что на середине, но даже и… после середины. Вы представляете? После середины жизни! Нет, это ужасно. Самые решительные меры – вот, что необходимо предпринять.

– Конечная! – говорит на этом месте Водитель. – Приехали, господа!

И в доказательство распахивает все двери.

Фотограф, прикрываясь газетой, покидает вагон, и Мадам, которая только сейчас его заметила, только и успевает, что крикнуть:

– Вы меня еще увидите!

– Мне один билет, будьте любезны.

– Нате, дамочка!

Это Тенор

– Ай, прекратите вы эти ваши «Нате!». Нате! Нате!!! И кто это здесь, по-вашему, дамочка?! Хам!

Мадам, гневно вибрируя, запихивает сдачу в кошелек, в то время как Кондуктор, сияя улыбкой и лаковым козырьком фуражки, перемигивается со Школьником, самозабвенно облизывающим металлический замочек скрипичного футляра.

– Ты что это творишь?! – вскрикивает Бабуля и дает внуку подзатыльник. – Вы только посмотрите на него! И это будущая звезда камерной сцены! Ну, что – нализался микробов? Хочешь, чтобы посреди урока начался понос, да? Чтобы учительница потом мне выговаривала – вот, ваш внук весь урок просидел в уборной, и мы не успели разобрать скрипичный концерт Сибелиуса!

Школьник перестает облизывать футляр и затравленно смотрит в окно. Его явно пугает перспектива разбора скрипичного концерта Сибелиуса. В этот момент трамвай делает резкий рывок вперед, и Мадам, выдав неожиданно высокое «Ой!», пытается сохранить безвозвратно утраченное равновесие, балансируя ридикюлем в правой руке и билетом – в левой, однако не преуспевает и несется по проходу, исполняя достойную фигуриста-олимпийца дорожку шагов. Завершается акробатический этюд приземлением Мадам на колени сидящему в самом конце салона Фотографу.