Кристофер Лоуренс - Шокирующая музыка

Вы наверняка слышали о фильме, снятом по книге, или о мюзикле, созданном по мотивам пьесы. Но то, что вы держите в руках сейчас, – нечто другое. Это книга о классической музыке, основанная на чувствах, которые эта музыка вызывает. Книга о предмете, который, по всеобщему мнению, невозможно описать словами и чьи продолжительные удовольствия были бы неведомы человеку, буквально понявшему название книги. Вряд ли вы услышите хоть что-то, если отключитесь.

В этом и кроется вся нелогичность бренда, каким стала небольшая радиопередача, которую я начал вести еще в прошлом веке. Но каков продукт! Сегодня, когда наши возможности выразить или даже обдумать свое высказывание сократились до кратких банальностей в социальных сетях, многие из самых прекрасных идей, когда-либо возникавших у людей, – билет, позволяющий прокатиться на звуке, голосе или мелодии до самого отдаленного уголка нашего вутреннего мира. Это замечательное занятие, возможно, самое творческое из того, что вы сделаете за день. Люди годами спрашивали меня, почему это непринужденное словечко, примененное к музыке, произвело такой фурор (простите!), и лучшее из того, что я могу ответить: в глубине души мы все поэты. Да, вы тоже.

Повторное появление «Шокирующей музыки» (в англоязычном оригинале Swooning – «Обморок») в мягкой обложке лестно, хотя и удивительно. Конечно, если бы книги с хотя бы легким дуновением «самопознания» были действительно успешными, они никогда больше не увидели свет: миссия выполнена. С другой стороны, музыка, которая беззвучно льется с этих страниц, по меркам современной розничной торговли имеет потрясающий срок хранения, и никакого устаревания не намечается. Срок годности Моцарта не истекает в конце месяца. Чайковский 1,0 вряд ли требует обновления. Дело в том, что классика – это парад. За годы, прошедшие с момента выхода этой книги, гораздо больше людей, столкнувшись с понравившимся им произведением классической музыки, не отказались бы получить дополнительные советы о том, как наконец понять пресловутые прописные истины.

Как я уже отмечал, эта небольшая книга не ставит своей целью научить вас «как». Подобные объяснения содержатся в профессиональных толстых томах исследований. Но и в этом случае нет никаких гарантий. Игорь Стравинский, чей балет «Весна священная» вызвал в 1913 году бунт со свистом и воплями шокированной публики, как известно, сказал: «Я не понял в своей жизни ни строчки музыки, но я ее почувствовал». Спасибо большое, Игорь. Если этот вопрос ставил в тупик одного из самых талантливых и образованных композиторов всех времен и народов, то на что же надеяться нам? Для него тоже всё решали чувства, и именно к ним приведет вас «Шикирующая музыка». Меню, касающееся столь невещественных вопросов, вряд ли заслуживает страницы «Содержание», но, поскольку вы в ближайшие несколько часов приглашены на Концерт жизни, мы, по крайней мере, можем предложить вам программку.

Музыка была изобретена, чтобы обманывать и вводить в заблуждение человечество.

Эфор Кимский (IV в. до н. э.)

ельзя отрицать, что музыка способна проникать в душу и будоражить ее. На протяжении тысячелетий многие изумлялись или негодовали по поводу ее соблазнительной силы. С тех пор как камни стали отбивать ритм, как губы сжимали бамбук, как из натянутых на деревянную раму овечьих кишок извлекали звук, чувства не раз бросали вызов рассудку.

И наоборот, ее сила как проводника массовых эмоций не вызывает сомнений – спросите любую толпу футбольных болельщиков. Если религия действительно является опиумом для народа, то музыка – это опиумная трубка. Этот гипноз работает не только для множества людей, уязвимый в сотстоянии одиночества человек может разрыдаться от нахлынувших чувств, навеянных услышанной мелодией. Всплывают далекие воспоминания, прокручиваются давно забытые фрагменты жизни. Мы становимся теми, кем были. Иные переживания, казалось бы, не имеющие отношения к нашему сиюминутному состоянию, появляются и грозят захлестнуть нас: чистое удивление, всепоглощающая радость или экзистенциальная меланхолия, в которой можно увязнуть.

В другое время безмятежная музыка может убедить нас оставить эмоции и заняться созерцанием менее материальных проблем; по крайней мере, на несколько минут оставить все свои дела. Я могу подтвердить, что это происходило ежедневно, когда я вел утреннюю передачу о классической музыке для национального радио Австралии. Слушателям предлагалось «упасть в обморок от восторга», и это приглашение вскоре стало названием рубрики.

Для многих тысяч людей ранняя утренняя доза «Обморока» стала ритуалом. Тосты подавались вовремя, как раз чтобы послушать что-нибудь негромкое, намазывание веджимайта на хлеб следовало медленному ритму древнего армянского песнопения. Пассажиры поезда излучали блаженство и покой благодаря проникновенной арии сопрано, звучащей в их наушниках. Водители в пригородной пробке мечтательно глядели на стоящий рядом автомобиль и задерживались на парковке в конце пути, закрывая окна, чтобы сохранить пульсацию венецианского барокко. Нам рассказали, что некоторые люди спокойно умерли, а многие были зачаты в эти счастливые моменты музыки.

Мы шутили, что будем регулярно отправлять в мир «посылку восторга», но оказалось, что это шутили мы сами над собой. Казалось, что мы приносим настоящую пользу обществу или, по крайней мере, удовлетворяем какую-то неосознанную потребность многих людей, настолько глубокую, что вскоре им захотелось большего, чем крошечная будничная доза. Настало время для Обмороко-кассет, и была выпущена первая из CD-записей «величайших хитов» передачи.

Мы были оптимистичны в отношении первого из сборников «Обморока» и изготовили 5 000 экземпляров для продажи в Австралии. Даже сегодня, в большей степени, чем в 1995 году, классические релизы продаются в разы хуже, но мы надеялись, что регулярная реклама на радио обеспечит продажам дисков дополнительный стимул. Очевидно, что это помогло: в течение четырех лет за первым выпуском последовали еще два, продажи серии достигли более полумиллиона экземпляров, каждый из которых получил золотую и платиновую награды и стал самым продаваемым классическим сборником из когда-либо выпущенных в Австралии. Если не принимать во внимание влияние радио, то феномен «Обморока» должен был иметь другое объяснение.