Жену поцелую в щёчку и отправлю баиньки. Cкатерть мы просто сложим в несколько раз и бросим на спинку дивана.
А шума к этому времени уже нет, если не считать редких шорохов с отдалённой автострады. Значит, ничто не помешает разместиться за надёжным, ласкающе гладким столом четырём… Нет, трём дорвавшимся до дела мужикам. Четвёртый будет сидеть на прикупе. Ему удобнее где-нибудь отдельно. За журнальным столиком. Торги слушать, лимончик резать. Коньяк наливать.
– Ого, «Мартель»! Не хило поживает наша медицина.
Роман с треском взламывает ящичек и извлекает золотистую бутылку, похожую на полумесяц с ручкой.
– А то!
Яша с достоинством вздымает рыжую шевелюру. Достав новую, в обёртке, колоду, небрежно бросает её на стол и снимает пиджак.
– Дай-ка сюда!
Вырывает у Романа бутылку. Наливает всем на самое донышко.
– Коньяк, чтобы вы знали, существует не для того, чтобы пить. А чтобы насладиться.
Это чистая правда. В Париже мне много раз приходилось видеть, как весёлые молодые компании, заказав по коньяку, целый вечер его нюхают, употребляя при этом вино или джин. А коньяк вылизывают лишь перед самым уходом – так сказать, на десерт.
– Хорошо, – откликаюсь я. – Будем наслаждаться.
Открываю бар-холодильник и выставляю на столик лёд, большую «Гордонс Драй», несколько полторашек тоника и внушительную менажницу с морепродуктами.
– Ух ты! – восклицает Виталий, подхватывая светящийся розовым ломтик сёмги и отправляя его прямо под пышные тёмные усы.
– Проглот, – констатирует Яша.
– Ох, и набегаемся мы сегодня в туалет, – предрекает Ромка. – Как бы «пулю» не загубить.
– Ни фига, – говорю я. – Бегать разрешаем только прикупному. Принято?
– Единогласно, – грохочет Виталий, запивая креветку стаканом тоника.
– Кажется, я буду первым, – морщится Яша. – Ещё в дороге припёрло.
– Вот те на! Чего ж ты терпел?
– Да как-то неудобно прямо с порога…
– Беги уж!
Виталий распечатывает колоду. Привлечённые зрелищем, подгребаем к столу. Виталий перебирает карты. Откидывает шестёрки. Внимательно изучает рисунок рубашки.
– Красивые ребята!
– Особенно, конечно, дамы, – звенит Роман, расчерчивая «конвертик».
– Тузы тоже ничего, – Виталий поднимает голову. – Правда, Игорь?
– Нет, – отвечаю я. – Семёрки. Только семёрки. Предпочитаю мизера.
– Губа не дура.
Аккуратно, за краешки, беру новенькие шестёрки и кладу на камин. На столе не должно быть ничего лишнего. Роман заканчивает свои художества, встаёт из-за стола и наливает полстакана джина.
– Ты, что ли, пить сюда пришёл? – набрасывается на него Виталий и, отобрав стакан, мигом его осушает.
– Паршивец! – Роман шлёпает Виталия по шее и наливает себе ещё.
– Проглот! – отвечает тот, вылавливая из менажницы шейку омара.
Наблюдать за ними одно удовольствие.
– Не кричи. Ирку разбудишь, – урезонивает его Роман. – И тогда вся «пуля» псу под хвост.
– Не боись, – успокаиваю я. – Она уже вовсю дрыхнет.
Вечер за окнами быстро оформляется в ночь. Пасмурный, неприветливый поздний октябрь. И днём-то света как следует не было.
Задёргиваю шторы.
– Кстати, что у тебя с дворовым освещением?
– А, – машу я рукой. – Похоже, лампочка накрылась. Перед самым вашим приездом. Завтра позову электрика.
– А самому сменить было слабо?
– Конечно, слабо. Я по столбам лазить не умею.
– Говорил я ему, – ябедничает Виталий. – Повесь ещё один фонарь, над дверью.
– Нечего делать. Электричество экономить надо.
– Во жлоб, – кивает Ромка. – Всю жизнь такой. Бывало, в студентах карандаша у него не допросишься.
– И правильно, – бурчу ему в ответ. – Свой надо иметь.
– «Сво-ой»!
Он ополаскивает руки в большой фаянсовой посудине и тщательно вытирает их полотенцем.
– Ты не больно-то там с полотенцем, – подыгрываю я своим оболтусам. – Дырку протрёшь. А за него деньги плачены.
Убедившись, что руки чистые и сухие, Роман вынимает из жилетного кармана шикарный перстень с сердоликом и аккуратно надевает на средний палец левой руки. Он очень дорожит этим перстнем. Так же, как, наверное, Кощей дорожил своим ларцем, где сидела утка, в которой было яйцо, содержащее иголку, на кончике которой помещалась его жизнь.
Виталий усаживается за стол и начинает барабанить по нему пальцами.
– Ну он там что, верёвку проглотил?
– Давайте начинать.
– А место?
– Да кому оно нужно, его место! Я сдам за него.
Роман принимается тасовать. Оба деликатно помалкивают. Ждут решение от хозяина.
– Ну что ж, – вздыхаю я. – Как скажет стая.
Наверное, напрасно я озвучил своё пристрастие к семёркам. Услышав это, невидимые пакостники, всегда тусующиеся там, где идёт игра, начинают подбрасывать мне такую карту, что всё время приходится пасовать. Поэтому появление Яшки с довольной физиономией действует на меня раздражающе.
– С облегчением! – с присущей ему бесцеремонностью восклицает Виталий.
Яшка осушает полный стакан тоника и присаживается за стол вместо меня. У меня пересыхает в горле, но я почему-то терплю. Со мной бывает: чего-нибудь хочу, даже очень хочу, а позволить себе – шалишь! Сидит во мне какой-то маленький внутренний садист. И ничего не могу с ним сделать. Потому что обосновался он очень и очень давно. Не исключено, что ещё до моего рождения… А вам такое знакомо?
– Десять без козыря! – нахально объявляет Яшка. Сегодня определённо его день.
Очень хочется долбануть стакан яшкиного дорогого, но садист опять хватает меня за руку. Я ухожу от соблазна в полутёмный угол и включаю когда-то сконструированный и собственноручно изготовленный мною мобил. Льётся тихая музыка. В миниатюрном средневековом замке без видимой закономерности то освещаются, то темнеют узкие окна-бойницы. По стенам прохаживаются стражники в тускло отсвечивающих доспехах. Тихонько плещет вода. Как будто нехотя ворочается мельничное колесо. Поднимаются ворота, через ров с водой на цепях опускается мостик. Из замка выезжает золочёная карета и направляется по узкой дороге, скрываясь за холмами, покрытыми лесом, чтобы через некоторое время появиться с противоположной стороны.
– Прикольная у тебя штука, – не отрываясь от игры, замечает Ромка. – Главное, своими руками сгондобил. Молодец!
– Мог и сам бы постараться, – отвечаю ему, наблюдая, как крохотная сова с горящими глазками перелетает с башенки на башенку. – Один вуз заканчивали.
Мы с ним по точной механике – специальность, которая в этой стране сегодня не просто никому не нужна, а не нужна решительно и категорически.
– Не-эт, – тянет приятель. – Я по крупным механизмам. Чтобы самому кататься.
Он процветает в своём автосервисе, занимаясь перетаскиванием с одного автомобиля на другой запчастей, которые без зазрения совести выдаёт за новые. Впрочем, этим уже занимаются его работники. А он лишь подсчитывает барыши… Хотя нет. Это для него тоже делают уже другие – счетоводы и бухгалтера. А он лишь кивает: мол, всё в порядке. Целыми днями только и делает, что кивает. Шейные мускулы накачивает. Вон, шея уже почти с голову диаметром.
