Королевская военная академия Сандхерст, Англия
Суббота, 22 ноября, 21:00
– Сэр!
Кадет Себастьян Уильямс ворвался в кабинет генерал-майора Фрэнка Дорриена. Лицо побелевшее, волосы растрепанные, форма в безобразном виде. Губы Фрэнка Дорриена искривились: вопиющее нарушение устава!
– В чем дело?
– Принц Ахилл, сэр!
– Принц Ахилл? Вы имеете в виду офицера-слушателя Константиноса?
Уильямс потупился.
– Да, сэр.
– Ну и что с ним?
На какой-то ужасный миг генералу Дорриену показалось, что Уильямс сейчас расплачется.
– Он мертв, сэр.
Генерал-майор смахнул невидимую пылинку с кителя. Высокий, худой, с жилистой фигурой бегуна-марафонца и с угловатым лицом, казалось, что оно высечено из кремня, генерал Дорриен смотрел на Уильямса совершенно бесстрастно.
– Мертв?
– Да, сэр. Я нашел его… повесившимся. Только что. Это ужасно, сэр! – Кадет Уильямс задрожал. Господи Иисусе, ну и стыдобище.
– Проводите меня.
Фрэнк Дорриен взял свой потертый атташе-кейс и пошел вслед за потрясенным кадетом по коридору без окон в сторону казарм. Юноша то ли шел, то ли бежал, руки и ноги у него дергались, как у марионетки на перепутанных веревочках. Фрэнк Дорриен покачал головой. Солдаты, вроде кадета Себастьяна Уильямса, воплощают в себе все то, что неправильно и плохо в современной армии.
Никакой дисциплины. Никакого порядка. Никакой на хрен отваги.
Целое поколение болванов.
Ахилл Константинос, греческий принц, такой же мерзкий тип. Испорченный, наглый. Похоже, эти юнцы думают, будто служба в армии – это какая-то игра.
– Вон там, сэр. – Уильямс показал на мужской туалет. – Он все еще… я не знал, нужно ли мне обрезать веревку.
– Благодарю вас, Уильямс.
На лице Фрэнка Дорриена не отражалось никаких эмоций. Генералу было за пятьдесят, седой, с прямой спиной, прирожденный солдат. Его тело было результатом целой жизни, полной безжалостной физической дисциплины, оно идеально дополняло строго контролируемый мозг.
– Свободны, можете идти.
– Сэр? – Кадет Уильямс растерянно затоптался на месте. Неужели вы действительно хотите, чтобы я ушел?
Себастьяну Уильяму совсем не хотелось снова увидеть Ахилла. Труп принца навеки запечатлелся в его памяти. Раздувшееся лицо с выпученными глазами, тело, свисавшее с балки, было похоже на чучело Гая Фокса в Ночь костров[1]. Наткнувшись на него, Уильямс перепугался до смерти. Может, по документам он и солдат, но ему еще не доводилось видеть мертвецов.
– Вы оглохли? – рявкнул Фрэнк Дорриен. – Я сказал «можете идти».
– Да… Есть, сэр.
Фрэнк Дорриен дождался, пока кадет Уильямс уйдет, а затем открыл дверь в туалет, и первое, что увидел, – это сапоги юного принца, болтавшиеся на уровне глаз перед открытой кабинкой. Уставные, черные, прекрасно начищенные. С точки зрения генерала Дорриена, образец красоты.
У каждого кадета Сандхерста должны быть такие сапоги.
Дорриен поднял глаза. Форменные брюки принца были испачканы. К несчастью, в момент смерти кишечник часто опорожняется. Последнее унижение. Учуяв мерзкую вонь, Дорриен поморщился.
Взгляд поднялся еще выше, и генерал-майор посмотрел в лицо мертвого юноши.
Принц Ахилл Константинос смотрел на него широко раскрытыми в момент смерти остекленевшими карими глазами. Застывший взгляд словно спрашивал: неужели этот мир может быть таким жестоким?
Глупый мальчишка, подумал Фрэнк Дорриен.
Сам Фрэнк был хорошо знаком с жестокостью, поэтому ничему давно не удивлялся, а вздохнул не из-за трупа, а из-за того дерьма, в которое они влипли. Член греческой королевской семьи покончил жизнь самоубийством. В Сандхерсте! Повесился, словно обычный воришка. Как трус. Как ничтожество.
Грекам это не понравится. И британскому правительству тоже.
Фрэнк Дорриен четко развернулся, спокойно отправился в свой кабинет и взял телефонную трубку.
– Это я. Боюсь, у нас возникла проблема.
Восточная Европа, Словакия, Братислава
Воскресенье, 23 ноября, 02:00
Капитан валлийских пехотинцев Боб Дейли, глядя в камеру, произносил короткую речь, которую ему вручили накануне вечером. Уставший, замерзший, он никак не мог понять, почему те, кто захватил его в плен, занимаются этой ерундой. Они же не дураки и должны понимать, что требования, предъявляемые британскому правительству, нелепы и абсурдны: распустить Банк Англии; конфисковать активы тех граждан Соединенного Королевства, у кого они превышают один миллион фунтов стерлингов; закрыть фондовую биржу…
Никто в «Группе-99», ультралевой организации, похитившей Боба Дейли с улицы в Афинах, не верил в то, что все это произойдет. Похищение Боба и речь, которую он сейчас произносил, определенно являлись масштабным пиар-ходом. Через несколько недель его отпустят и придумают другой способ попасть в заголовки выпусков международных новостей. Если что-то и можно сказать о «Группе-99», то лишь одно: они настоящие мастера саморекламы.
Группа получила свое название в честь 99 процентов населения Земли, которые контролируют менее половины мирового богатства. «Группа-99» называла себя «Хакерами Робин Гуда» и ставила своей целью вредить серьезным деловым кругам от имени обездоленных. Молодые, отлично разбирающиеся в компьютерах, отрицающие любую иерархию, они до сих пор ограничивали свою деятельность кибератаками на цели, которые считали коррумпированными. Сюда относились мультинациональные компании вроде «Макдоналдс», а также правительственные организации, якобы защищавшие интересы богатых – того самого ненавистного одного процента населения.
Они взломали электронную систему ЦРУ и опубликовали сотни компрометирующих личных имейлов, разоблачив самым бесстыдным образом британское министерство обороны, бравшее взятки за предоставление мест в Сандхерсте сыновьям европейской состоятельной элиты.
