Он вышел утром из дома, чтобы купить газеты. Обычно он не интересовался последними новостями и лишь иногда позволял себе подобные вылазки, покупая газеты в дальних киосках, находящихся на довольно большом расстоянии друг от друга. Он никогда в жизни не позволял себе выписывать прессу на дом, ибо иногда отсутствовал в своей квартире по нескольку месяцев, и тогда такой пустяк, как накопившиеся в почтовом ящике газеты, могли бы сыграть роковую роль.
В этот день он читал газеты, когда раздался телефонный звонок. Он автоматически посмотрел на часы. Ровно два. Возможность ошибки была исключена. К нему никто никогда не звонил просто так. Тем более в условленное время. Через минуту раздался еще один звонок, потом третий. Он знал, что означают три одиночных звонка в два часа дня. Собственно, звонки в этом доме могли раздаваться только в два, три и четыре часа дня, обозначая этим условленное время и место. Число одиночных звонков прибавлялось к тому времени, когда они раздавались, и эта сумма указывала время встречи.
Подобная конспирация сохранилась еще с тех времен, когда он был сотрудником всесильного КГБ и часто, иногда месяцами, жил за рубежом, в ожидании единственного звонка. Слова в подобных случаях были излишни, все давно известно. Он посмотрел еще раз на часы. До пяти еще достаточно времени, однако, верный своим принципам, он не стал ждать. Лучше прибыть на встречу загодя, чтобы убедиться, что звонок был вызовом на работу, а не в преисподнюю, куда его давно могли отправить.
Приехав на место за два часа, он внимательно изучил обстановку в районе тайника, к которому должен был подойти в пять часов вечера. Все было спокойно. Он сделал несколько контрольных заходов и, убедившись, что ничего опасного ему не грозит, ровно в пять минут шестого встал у назначенного места. Здесь не бывало связных. Его никто не должен был видеть и тем более знать. Просто он подошел к телефонной будке и провел рукой там, где стеклянная стена соприкасалась с камнем старого здания. Там был тайник, где уже лежала шифровка. Сунув бумагу к себе в карман, он, развернувшись, направился к станции метро, проверяя по дороге, нет ли за ним наблюдения. Все было в порядке, но он по-прежнему не рисковал, не позволяя себе развернуть бумагу в вагоне метро. Выйдя на конечной станции на поверхность, он сел в автобус, идущий в город.
И только в центре, еще раз пересев, он развернул бумагу и прочитал несколько цифр. Теперь следовало взять конверт, приготовленный для него совсем в другом месте. В бумаге указывался код замка в доме, где в одном из почтовых ящиков лежал нужный ему конверт.
Проехав по известному ему адресу, он набрал одну цифровую комбинацию, открывая дверь, затем другую для второй двери. В подъезде, подойдя к нужному ему почтовому ящику и оглянувшись по сторонам, открыл замочек ключом, который у него всегда был с собой. Достав плотный конверт, закрыл ящик, вышел из дома. Конверт лежал во внутреннем кармане пиджака. Через два квартала поймал такси и поехал домой. Выйдя за два квартала от дома, он зашагал пешком, делая большой крюк.
Только в квартире он позволил себе расслабиться, сбросить колоссальное напряжение. Самым трудным в его работе были именно контакты со связными. И хотя по строгому уговору он никогда их не видел, тем не менее это был единственный уязвимый пункт в его деятельности. Например, у почтового ящика его могли просто убрать, решив, что его запас информации давно перешел критический уровень.
Положив конверт перед собой, он внимательно оглядел его. Тот сулил новые приключения, новое задание, риск и как следствие новую плату. Взяв конверт, он прошел в ванную комнату, плотно прикрыл дверь и осторожно вскрыл. Он один знал, как это нужно делать. Плотный конверт изнутри был оклеен специальной металлической лентой. Любое неосторожное движение – и пленка, предназначенная только для него, немедленно уничтожалась. Он достал пленку. В ванной комнате все было приготовлено для ее проявления. Он научился действовать почти вслепую, не тратя времени на поиски необходимых фотопринадлежностей.
Через полчаса он рассматривал еще мокрые снимки. На них был изображен неизвестный ему человек лет пятидесяти и, кроме того, текст, который нужно расшифровать с помощью книг из его личной библиотеки. Еще через полчаса он уже читал составленное сообщение. Теперь он знал, где найти человека, чью фотографию он с интересом разглядывал, и где взять приготовленную для него посылку для успешного выполнения задания.
И еще был указан срок – не позже восьмого числа. Он уже знал, что для него припасено оружие и что не имеет права промахнуться. Как всегда, не имеет права.
В последние годы все изменилось. Раньше он пользовался вполне современным оружием, которое затем сдавал курьеру для последующего уничтожения, теперь же ему в основном присылали старые «ТТ», которыми чаще всего пользовались киллеры-дилетанты, выполняющие работу за мизерную плату и, как правило, грязно и неубедительно. Теперь он бросал оружие на месте преступления, однако в отличие от доморощенных киллеров он знал, как нужно стрелять. Правда, сейчас он старательно подделывался под глупых наемников, стреляя несколько раз, словно демонстрируя собственное неумение. Ему было стыдно и неприятно таким образом устранять жертву, но это являлось своего рода маскировкой, чтобы прибывшие на место происшествия следователи не сумели вычислить профессионала. Впрочем, давно никто и никого не вычислял. Он иногда удивлялся, как вяло и безынициативно работают следователи прокуратуры, словно демонстрируя свой непрофессионализм. Хотя на этот счет у него давно была разработана собственная теория. Ведь живущие в бывшем государстве специалисты не могли исчезнуть в одночасье. Несмотря на все чистки и пертурбации последних лет, профессионалы в большинстве своем оставались нужными любому режиму. Очевидно, прокуроры и следователи действовали примерно такими же методами, к которым прибегал он сам.
Им просто невыгодно было расследовать убийства по-настоящему, выходя на истинных заказчиков преступления, которых всегда можно вычислить. Поэтому они, как и он сам, работали под «дурачков», демонстрируя, как все их усилия кончаются ничем. За такие нулевые показатели почему-то никого не наказывали. Наоборот, повышали, давали следующие звания, награждали. Похоже, игра в поддавки устраивала всех – следователей, прокуроров и тех, кто стоял над ними. Он понимал, что это возможно только в одном случае: когда его заказчики и люди, контролирующие работу прокуратуры, имеют общие интересы, или, что еще более вероятно, являются одними и теми же лицами. Но так далеко он не хотел заглядывать. У него всегда имелось конкретное задание, и он его всегда аккуратно выполнял.
