Наконец я очнулась, но глаз пока не открыла. Память возвращалась медленно, и случившееся за несколько минут до того, как я отключилась, всплывало по частям. Потом возникла целостная картинка. Увидев ее, я решила, что для начала должна прислушаться, разобраться, где я, что меня окружает, и лишь тогда проявлять признаки жизни – на тот случай, если сейчас кто-нибудь наблюдает за мной.
Первый звук показался непривычным, и я не сразу сообразила, что это. Но потом поняла: именно так вода бьется о борт судна. Значит, я на той треклятой яхте, на которую мне так не хотелось вчера идти… Ведь как чувствовала… А интуиция у меня обычно работает великолепно. Но я не могла не пойти. Это, пожалуй, был последний шанс выполнить задание шефа. Не зря же он меня сюда посылал? Да и Ваньке, сыну, отправившемуся в эту поездку вместе со мной (в качестве прикрытия – во что я его, естественно, не посвящала), страшно хотелось провести последний вечер не в гостинице.
Итак, вода плещется о борт. А яхта (если, конечно, я на ней и меня никуда не перенесли), между прочим, движется, а не стоит на месте. И ее прилично качает. Нет, море (или океан?) пока не штормит, но похоже, что дело идет к этому. И куда же мы направляемся, хотелось бы мне знать? Но об этом подумаю чуть позже.
А пока следует прислушаться, не раздастся ли чей-нибудь ангельский голосочек, например душки Вадика – плейбоя, пытавшегося меня охмурить примерно с четвертого дня нашего с сыном отдыха на Гаити, но быстро переключившегося на Ваньку. Вадим явно понял, что гораздо быстрее найдет общий язык с моим сыном, чем со мной. И решил действовать через ребенка, вернее, подростка – Ваньке уже тринадцать. У них нашлось много общего, по-моему, даже слишком. Ваньке страшно нравилось общение с дядей Вадимом, и, когда мы с сыном оставались вдвоем, он только о нем и говорил и все никак не мог понять, почему мне так не по душе новый знакомый.
Я же просто хотела использовать редкую возможность по-настоящему отдохнуть. Поваляться на солнышке, поплескаться в теплом Карибском море или в роскошном бассейне пятизвездочного отеля, не думая о том, куда вести кормить сына, – мы отдыхали по системе «все включено», так что ребенок прекрасно соображал сам, в каком ресторане, чем и когда ему сегодня питаться. Вернее, соображали они вместе с Вадимом.
Но я приехала не только отдыхать! Возможно, я выбрала бы для отпуска другое место, потому что предпочитаю не появляться два раза в одном и том же. Конечно, сюда можно ездить снова и снова, но в Карибском море много островов, и условия проживания в принципе везде похожи. Будь моя воля – поехала бы куда-нибудь еще, но шеф очень просил… И не просто просил, скорее просто приказывал. К тому же он полностью оплатил это путешествие.
Однако я не выполнила его задание. Более того, сама оказалась неизвестно где. И что теперь ждет меня? Нас с Ванькой?
Ладно, обо всем по порядку. В декабре младшая дочь шефа (незаконнорожденная) на пару с подругой (теперь, после смерти его жены, подругой и шефа тоже) отправились на десять дней отдохнуть именно в этот отель, расположенный в Хуан Долио, на южном побережье острова. Девушки пару раз звонили папе, потом звонки прекратились. Папа забеспокоился, не услышав их три дня подряд. Позвонил в отель сам – и ему сообщили, что Катя с Зоей изволили съехать именно три дня назад. Папа схватился за голову, но еще надеялся, что они вернутся в Россию, когда и должны были – пятнадцатого декабря. Но девушки не вернулись и билеты не сдавали.
Папа – он же Олег Алексеевич Буйновский, президент фирмы «Невский карат» – заперся у себя в кабинете с нашим начальником службы безопасности и совещался с ним в течение нескольких часов, периодически хватаясь за телефон.
Потом они вызвали меня.
Мы с Буйновским знакомы уже пятнадцать лет – я училась в университете в одной группе с его средней и любимой дочерью Ирой, моей тезкой. Правильнее будет сказать, я училась за его дочь Иру на деньги ее папы. Я писала за нее курсовые и диплом, я подтягивала ее к экзаменам – насколько это было возможно. Ирка – классная девка, мы с ней всегда дружили, но у нее не было ни малейшей склонности к овладению знаниями, она даже шпаргалки писала со всеми подробностями: по краткому конспекту не смогла бы ответить. Но с моей помощью (и, естественно, с материальными вливаниями со стороны папы) Ирка университет окончила (с какими оценками – другой вопрос). Последние два года она жила в США и, по-моему, в обозримом будущем возвращаться в Россию не собиралась. Я же начиная с третьего курса работала на Буйновского.
Я бы назвала шефа олигархом местного значения. «Большие» олигархи проводят президентские выборы, формируют правительство, местные… ну, кто что. Буйновский в последние годы участвовал в формировании цен на всякие-разные камушки и золотишко. Именно по ним специализировалась наша фирма.
В советские времена папа Иры был партийным боссом средней руки, периодически появлялся в Смольном, имел хорошие связи. Человеком он оказался предусмотрительным и очень и очень неглупым – успел приготовить себе запасной аэродром до того, как потерял должность. Вскоре возник «Невский карат». Я подозревала, что через фирму (и принадлежащую ей сеть магазинов) отмывались и партийные, и криминальные деньги, но меня это, в общем, мало интересовало. Мне очень хорошо платили – и я не спрашивала, откуда эти деньги берутся, хотя обо многом догадывалась. Питер – не какой-нибудь Мухосранск, так что олигарх местного значения – это, можно сказать, звучит гордо. Буйновский, несомненно, предпочел бы выйти на уровень известных всей стране (если не миру) лиц, но пока не получалось. Хотя имел все необходимые «навороты» – автопарк, виллы и яхту – спонсировал моделек, перерезал ленточки, красовался перед телекамерой, посещал театры и концерты классической музыки… Не потому что это его интересовало, просто так стало модно.
Конечно, мне не платили за просто так. Я вкалывала как проклятая, еще несмышленой девчонкой дав себе слово, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы не жить в нищете. Мать родила меня одна и ни копейки не взяла с отца – гордость не позволила, а сам он мной не интересовался. Ею тоже. Мы жили втроем в двухкомнатной «хрущобе» – мать, я и дед-инвалид, попавший в свое время под трамвай. Всегда нуждались. Свои первые деньги я получила, начав писать сочинения за одноклассниц. Ну а в университете познакомилась с Иркой. И ее папой. Тогда дело пошло легче.
Но на втором курсе я родила. В общем, в некоторой степени повторила судьбу матери. Сделать аборт я просто не могла – ребенок-то ни в чем не виноват. И я любила его отца. Как, наверное, мать любила моего. Я не знала ни фамилии, ни отчества Сереги и даже не представляла, где его искать. Но я так хотела, чтобы у меня осталась хоть частица его… Частица любви. К тому же я боялась, что, сделав первый аборт, больше не смогу иметь детей.
