Бразервилль - Синдром астронома

Название:	Синдром астронома
Автор:	Бразервилль
Жанр:	Современная проза
Серии:	Нет данных
ISBN:	Нет данных
Год:	2016

О чем книга "Синдром астронома"

Космический вуайеризм

Когда-то была влюблена в одного сомелье. Он тоже меня любил. Но намного сильнее. Долго учил правильно дегустировать вино, часами рассказывая все тонкости вкуса и аромата. Потратил на это много усилий, получив взамен пучок седых волос и психосоматические расстройства. Я не понимала: зачем это ему? Работа должна оставаться работой, жизнь – жизнью. Прочитав книгу Бразервилля «Синдром астронома», только сейчас могу ответить на этот вопрос.

Люди питаются эмоциями. Абсолютно все. Когда ты не боишься полностью погрузиться в их источник, наступает процесс опустошения. Источником может быть что угодно – йога, археологические раскопки, секс, изучение нового языка… Но законы постиндустриального общества всё упрощают: эмоции одного человека – реакция на эмоции другого. У сомелье, о котором я писала выше, свои горизонты ожиданий: ему было важно разделить эмоции со мной, сгенерировав новые. Это тот случай, когда то, чем ты занимаешься, не просто доставляет удовольствие, а проникает во все уголки жизни, открывая при этом потайные комнаты.

«Синдром астронома» – кладезь эмоций. Взрыв эмоций. Война эмоций.

Я бы рекомендовала прочесть эти сюрреалистические стихотворения с кинематографическим эффектом тем, кто всё ещё в поиске смысла существования, кто достаточно часто ощущает себя одиноким и чужим в этом мире, кто хоть раз мечтал спрятаться от всех, кто задумывался о возможности жизни за пределами того, что может видеть и понимать человек.

Автор мастерски играет с образами (таксиста, стены, стариков, курицы, вороны, кошки, города, дома, детей, дождя). Иногда образы настолько зримые, что во время чтения ты превращаешься в кусок пластилина, обращаешь внимание на скелеты веток в окне, чувствуешь апельсиновый привкус солнца на языке, ощущаешь, что пол влажнеет, слышишь птичий хор и стон лавочки. Это и есть дуализм творчества: автор отдаёт эмоции – читатель их получает и с жадностью прячет:

Курить – так до конца.

До просвета скелета,

до выкашлянных лёгких и выморганных глаз.

«Синдром астронома» – космический вуайеризм. Но вуайеризм не в том значении, в котором его толковал Фрейд. Попытка подсмотреть за происходящим, находясь при этом «за гранью». Другими словами: почувствуй себя богом, но для начала его придумай.

Бесплатно читать онлайн Синдром астронома

Часть 1

Структура сна

Ничего не болит

У тебя ничего не болит,

не болит, не зудит, не колотит, не ноет,

не трещит голова меж бетонных плит

новостей.

Ощущенье сегодня иное.

Пустота? Нет – отсутствие боли. Всё.

Неестественно тих, отрезвлён до молитвы,

на скамейке сидишь, глядишь карасём

как отважно спешат – нет, не люди – болиды

в пиджаках из пиявок страхов, обид,

план страданий на жизнь —

в их глазах изувеченных.

Ты – остыл, ты уже не болид,

у тебя ничего не болит.

Нечему.

2015

Заготовка мёда в условиях техногенного одиночества

В россыпях улиц всегда найдётся пища задаром;

свежесть улыбки, игривый взгляд – продукт, не сырьё.

Где неподдельные чувства нежно пахнут нектаром,

там обнаружится тот, кто первоцветь соберёт

и деловито утащит в свой пустующий улей

ради подкормки себя в период тяжкой борьбы

с тьмой одиночества.

Выбери беднягу сутулей

в гуле толпы, улыбнись ему. Когда засвербит

в полом зобу, он поймёт – он тоже ульевый юнит.

В прошлом оставив погосты и разливы болот,

он даже с этой грамулькой мёда перезимует,

ежели не отберёт какой-нибудь пчеловод.

2015

Сладко!

По радио трагик вздыхает: «Всё плохо…»,

таксист, завоёванный палочкой Коха,

кивает и кашляет грустью в стекло.

Мы едем, а может «копейка» заглохла.

Куда ты завёз? В этой местности мерзкой

охота себя изломтить хлеборезкой.

Что смотришь? Тебе это не помогло?

За что этот город такой изуверский?

Сидит в ресторане унылая свадьба,

а мне бы напиться, а мне поплясать бы,

но нет! Как на кладбище поп – тамада

младых провожает в могилу-усадьбу.

Скорбящие гости истории травят

что миром отчаянье горькое правит,

паршиво и тускло сейчас и всегда,

и нет ни улыбки в гундящей ораве.

И люди кричат на вселенную: «Сладко!»

встают молодые, но с лицами в складку,

невесту целует жених точно в лоб

холодный, сырой, как мантушная ватка.

Нет мочи терпеть! Миновал ряд проплешин,

схватил микрофон, и в него я забрезжил

стихи, поздравления, шутки, тепло.

И мне улыбаются: «Бедный приезжий».

2013

Структура сна

Будь готов, что твой утренний город

вдруг окажется незнакомым:

вместо луж и машинного ора —

тишина предзакатной комы,

время пало, как лошадь хромая,

ароматы не режут ноздри,

только ползают слизни трамваев,

задремавший катая воздух,

только люди застыли бетонно

в полужесте, в броске, на вдохе,

спят они в это время дома,

в липких снах – образцы суматохи.

Телефоны – в ладони на выпас,

светофоры красны кому-то,

дождь готов задержаться и выпасть,

птицы сбились давно с маршрута.

Вперемешку с узлами конструкций

город видит во сне скульптуры.

Будь готов в этом сне не проснуться,

и стать частью его структуры.

2015

Ветер жонглирует мусором

Ветер шершавый жонглирует мусором,

ясень сутулится, тополь торчит,

хнычет на ветке ворона кургузая,

лавочка стонет, моргают грачи,

фыркает кошка в окошко острожее,

пляшет блоха на собаке хромой,

дворник улыбкой цепляет прохожего

и заражает его болтовнёй,

тучи по сини вульгарно распластаны —

взмылят друг дружку, того и гляди.

Девушке раненной врач лейкопластырем

пробует полость заклеить в груди.

Детям в войнушку играться не велено,

чокнутых строек испытывать нерв.

Дети, шагнувшие с крыши, немедленно

падают вверх.

2015

Человек в шкафу

У каждого нормального скелета – лязг.

Оделись мегаполисы в гирлянды бус,

пустились мегаполисы в бега и в пляс,

их клацанье костяшек – аритмичный пульс.

У каждого скелета: в черноте глазниц,

под рёбрами, где ранее гнездилась сушь —

гуляют сквозняки, как по нутру больниц,

и держатся за косточки обрывки душ.

Сцепились две фигуры у тюльпанных клумб

и, вроде бы – целуются они взасос,

но зоркий наблюдатель не увидит губ,

для зоркого – прохожий завсегда безнос.

Укутаешь в красивое свои мослы,

никто и не подумает, что ты – скелет,

и жаждешь воскрешения души весны,

а вечером скрываешься в квартирный склеп

лелеять то живое, что в других мертво,

в колодцы черепов – очередное «тьфу».

Мертвеешь, и – живее человечек твой.

У каждого скелета человек в шкафу.

2015

Лепка

Чужое представление о тебе —

меняет внешность,

становишься куском пластилина

в руках близоруких;

кто хочет —

добавляет свои детали, гладя нежно,

другие —

удаляют, на их взгляд, ненужные штуки.

Ты плавно превращаешься

в небыль, в скользкий фоторобот,

в продукт отнюдь не первого,

не второго сорта мысли,

и, сколько не лепи

на себя ошмётки гардероба

и хитрые ловушки —

покрыть не сможешь метки вислые.

Выходишь

непонятной конструкцией

в такой же город,

наполненный

взахлёб извивающимся контингентом,

встречаешь непохожего на тебя,

но он так скоро

становится похожим

на сотню тех поделок, с кем ты

общался,

принимая участие в их обработке,

шлифовке, подрисовке

и прочем непотребном деле.

Послушай,

больше в зеркало не смотрись,

лицо не фоткай,

там всё равно не ты —

а кого увидеть

захотели.

2015

Город покончил с собой

Город не любят, его внешний вид омерзителен:

серость никчёмных конструкций, дорожные язвы,

тени глухих горожан, превратившихся в зрителей

фильма, в котором их день – бесконечный и ясный.

Город не любит себя. Стоки мыслей отчаянных

пробуют голуби и пропадают куда-то.

Жители видели дождь – посчитали случайным.

Плечи домов сотрясли громовые раскаты,

взвыли сирены, земля задрожала. О, Господи! —

вспомнили люди, – был дождь пересолен и едок.

Город уже привезли с отравлением в госпиталь.

Врач говорит: «наглотался снотворных таблеток.

Кома. Прогноз на спасение – не утешительный,

трудный больной безнадёжно в забвении тонет».

Замерло небо, проспекты, и замерли жители,

видя в ускоренной съёмке сползанье бетона

с мертвенных зданий. Асфальт ощетинился, дыбится —

лезут из люков, из трещин зелёные руки

свежих растений, сминая машины, гостиницы,

маркеты. Вьются по улицам щупальца юркие.

Сморщив асфальт, развернулись ковры разнотравия,

бабочки тушат цветы, стаи птиц – не измерить.

Город исчез, будто не было пыли и гравия.

Врач констатирует смерть.

2015

Шизь

Курить – так до конца.

До просвета скелета,

до выкашлянных лёгких и выморганных глаз.

Рот урны пересох, ждёт культю сигареты.

Над пастью нависаю, дымлю, как белаз.

Клубятся черепа.

Я губить себя – профи,

и снайперу ни грамма болезни не жаль.

Держи. И за углом хоть подохни. Всем пофиг,

сейчас или потом, в богадельне дыша

на ладан, боясь хитрых здоровых придурков.

Паршиво.

И лезет в голову всякая шизь —

а может, на отправленном в урну окурке

успела зародиться разумная жизнь?

2015

Выгулы мороженой курицы

Лавкам под бабушками сегодня балагурится —

бледному мальчику не купили щенка,

мальчик выгуливает мороженую курицу

на поводке. Доволен пока.

Кормит из мисочки ананасными консервами,

гладит синюшную кожу в крупный пупырь,

ласково смотрит в глазёнки преданные серые,

тусклые.

Папенька-нетопырь

хмурится.

Стукнул пό столу: хватит кур выращивать!

Завтра поедем, куплю живого щенка!

Мальчик выгуливает мороженого ящера

дважды на дню.

Следующая страница

С этой книгой читают

Глаза слижут лоси (сборник)

Бразервилль

К сожалению или к счастью, но во все времена люди устроены одинаково. Безусловно, накладывает отпечаток эпоха, но основные маркеры человеческой сущности одни и те же. Мы все привыкли любить прекрасное или то, что принято называть прекрасным, и брезгливо морщить носик от того, что сегодня называют безвкусицей или неприличным.Легко любить прекрасное или то, что нынче им называется. Зачастую, тараща глаза, мы заученно повторяем услышанные где-то под

Читать

Богу или маммоне?

Лев Толстой

«…Вино не придает ни здоровья, ни сил, ни тепла, ни веселья, а приносит людям только большой вред. И потому, казалось бы, следовало всякому разумному и доброму человеку не только самому не употреблять пьяные напитки и не угощать ими, но и всеми силами стараться уничтожить обычай употребления этого бесполезного и вредного яда.Но, к несчастью, происходит совсем не то…»

Читать

Приближение конца

Лев Толстой

«…христианин, учение которого предписывает ему смирение, непротивление злу, любовь ко всем, даже врагам, не может быть военным, т. е. принадлежать к сословию людей, предназначенных только для убийства себе подобных. И потому истинные христиане всегда отказывались и теперь отказываются от военной службы…»

Читать

Командиры бригад Красной Армии 1941–1945. Том 13

Денис Соловьев

Многотомный справочник "Командиры бригад Красной Армии" представляет биографии командиров артиллерийских, артиллерийских бригад ПТО, бригад морской пехоты, бригад моряков, воздушно-десантных, горнострелковых, гренадерской бригады, женской добровольческой бригады, истребительных, истребительно-противотанковых, легко-стрелковых, лыжных, механизированных, мотострелковых, самакатно-мотоциклетных, самоходно-артиллерийских, стрелковых, танковых бригад.

Читать

Командиры бригад Красной Армии 1941–1945. Том 20

Денис Соловьев

Читать