– Уверена, что тебе это нужно? – в очередной раз остановив машину на светофоре, спросила Ирка.
За перекрестком уже виден был контрольно-пропускной пункт – непритязательного вида будка посреди длинного, до следующего пересечения улиц, пустого прогона. С правой стороны – широкая городская магистраль с оживленным движением, с левой – забор из металлической сетки. За забором – ухоженные зеленые лужайки вокруг комплекса зданий в стиле, который очень дипломатичный архитектор назвал бы эклектичным.
Ирка, не страдающая избыточной вежливостью, сказала иначе:
– Это что еще за помесь свечного заводика с мавританским домовладением?
Я фыркнула: подружкины ассоциации были оправданны. На мысль о свечном заводике наводил главный корпус – протяженное приземистое здание из красного кирпича. А легкий флер знойной экзотики ему придавали арочные проемы и полувнутренний дворик с каскадными лестницами.
– Да ладно тебе, люди максимально благоустроили то, что имели. Не каждому вузу достаются исторические здания благородных пропорций. Между прочим, внутри там все очень удобно, – сказала я примирительно.
– Не понимаю, зачем тебе это нужно, – в десятый, наверное, раз повторила Ирка.
Тут, на мое счастье, обещая скорый конец поднадоевшей дискуссии, зажегся зеленый.
Мою новую работу и саму ее необходимость мы обсуждали уже два дня. Как Ирка приехала в Питер позавчера утром, так и начали! Подруга была категорически против моего трудоустройства, особенно в свете того, что платят литературному редактору университетского издательства мало, а проводить «в присутствии» требуют аж два дня в неделю.
Ирка хотела, чтобы я посвящала свое время родным и близким, то есть мужу, сыну и лучшей подруге, приехавшей с очередным визитом в город на Неве всего-то на пару недель. А я тут, видите ли, решила на работу устроиться! Можно подумать, мне заняться нечем! Или денег на жизнь не хватает!
Я утомилась объяснять, что дело не в деньгах и не в отсутствии занятий: мне просто нужно органично интегрироваться в городскую жизнь, а сделать это, работая исключительно удаленно, не получается.
Да, у меня есть время и возможность гулять по Питеру, ходить в театры и на выставки, заглядывать в гости к единственной родственнице и немногочисленным друзьям, но этого недостаточно. Я долго думала, чего же мне не хватает, и поняла: якорной привязки к городу. А что ею может стать, если не работа, требующая периодического (не постоянного, это было бы уже слишком) присутствия в офисе и регулярного делового общения?
При этом контактировать я желала с людьми приличными, так что учреждение мне требовалось респектабельное. Один из многих в Санкт-Петербурге университетов вполне подошел.
– Тут нельзя стоять, я приторможу на секунду, приготовься десантироваться, – сердито предупредила подруга, проезжая перекресток, и я отказалась от мысли переобуться в машине.
Новые коллеги предупредили меня: строгое руководство категорически не одобряет спортивную обувь, кроссовки и кеды – табу. Сотрудники обязаны являться в классических туфлях, тем самым подавая пример тяготеющим к полномасштабному разгильдяйству студентам.
К дресс-коду мне не привыкать: семь лет жизни я отдала работе в администрации одного славного южного региона, а там начальник службы протокола, пожилой мужчина с армейской службой в анамнезе, каждое утро лично стоял на входе, проверяя соответствие внешнего вида прибывающих на линию трудового фронта чиновников установленным им строгим нормам. Помнится, тоже под запретом было все спортивное, а еще обтягивающие водолазки, короткие юбки, разрезы и глубокое декольте.
Никакой трудности в том, чтобы соблюдать фрагментарный дресс-код, введенный университетским начальством, я не видела: подумаешь, проблема – переобуться на входе! Единственным неудобством представлялась необходимость таскать с собой сменку.
Начальство-то, наверное, на персональном авто с водителем к парадному подъезду подкатывает, а у меня от дома до новой работы путь не близкий. Двадцать минут бодрым шагом до метро, сорок минут с пересадкой в подземке, четверть часа от станции прибытия до территории вуза, а там еще КПП с турникетом, финишная прямая пешеходной аллеи до входа в здание и подъем на шестой этаж без лифта – утомительный марш-бросок получается! Весь его в туфельках на каблуках дважды в день я не пробегу, не те у меня уже годы.
Да и туфли уже не те, качество нынешней обуви оставляет желать лучшего…
Додумать эту мысль до классического стариковского «вот в наше время были туфли так туфли» я не успела.
– Пошла! – скомандовала Ирка таким тоном, словно послала меня в место, гораздо менее приличное, чем один из санкт-петербургских университетов.
Обижаться было некогда. Подруга притиснула машину к тротуару в нарушение правил, нельзя было задерживать ее в этой рискованной позиции, штрафы за нарушение ПДД нынче не просто бьют по карману – вырывают его с мясом.
К тому же до начала моего первого рабочего дня остались считаные минуты, я рисковала опоздать, а за отсутствие пунктуальности – меня и об этом предупредили – университетских тружеников штрафуют. Не такие суммы вычитают, как у водителей-нарушителей, но и зарплаты в универе небольшие…
Вот в наше время были зарплаты…
А впрочем, нет. Чего это я? Никогда зарплаты не соответствовали нашим запросам, вечно они страшно далеки от сумм на ценниках…
Под какофонию обрывочных мыслей я десантировалась из Иркиного пафосного «крузака». Успела помахать подруге ручкой – прощально и с требованием отъезжать уже – и направилась прямиком к КПП. Но не к двери, куда ручейком вливались мои новые коллеги и студенты, а в тихий закуток за углом, чтобы переобуться.
Я же не Золушка, чтобы делать из процесса смены обуви массовое шоу.
До угла было метров пять, но некоторые из нас – не буду бить себя в грудь – умеют найти приключения даже на такой короткой дистанции.
Новое приключение имело невинный вид сигаретного окурка. Гонимый ветром, он подкатился к моим ногам, слабо тлея.
Я подняла его совершенно машинально. У меня богатая трудовая биография (и география), было время – работала рекламным директором отечественного аналога Диснейленда в Сочи. Там-то меня и приучили: видишь мусор на территории – не проходи мимо, подними и отнеси в ближайшую урну.
Я огляделась и урны поблизости не увидела. Зато как раз успела заметить падающую девушку.
На ней было летящее ярко-желтое платье из легкой ткани вроде шифона, и падала она очень красиво: оставаясь на месте, но плавно опускаясь на землю по винтообразной кривой. При этом платье закручивалось, как граммофончик экзотического цветка, я даже залюбовалась видом этой увядающей красоты. Но через пару мгновений, конечно, спохватилась и подскочила к уже полегшей девушке:
