Суми Хан - Сирена морских глубин

Sumi Hahn

THE MERMAID FROM JEJU

Copyright © Sumi Hahn, 2020 All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Andrew Nurnberg Literary Agency за содействие в приобретении прав.

Перевод с английского Анастасии Рудаковой

© А. А. Рудакова, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024 Издательство Иностранка®

Филадельфия. 2001 год

Тем летом эмбол притаился в своем убежище за правым коленом миссис Чунчжи Мун. Этот маленький сгусток не причинял боли и никак не давал о себе знать. Колеблемый стремительным потоком крови, он не двигался с места, пока миссис Мун часами готовила свое прославленное кимчхи, и на него ничуть не влияли ее усердные старания улучшить свою технику владения клюшкой для гольфа. Красный комочек был невосприимчив даже к изредка случавшимся у нее приступам тоски по дому, когда она, чтобы заглушить рыдания, включала душ и оплакивала остров Чеджудó, с которого бежала зимой 1948 года.

29 августа 2001 года в 18 часов 47 минут правую ногу миссис Мун пронзила острая боль. Не забыла ли она размяться после урока гольфа? Женщина позвала мужа, доктора Муна, который смотрел в гостиной обучающее видео и практиковался в выполнении ударов по мячу:

– Пора ужинать, йобо [1]!

Миссис Мун наклонилась и потерла икру, которая как будто чуть припухла. Доктор Мун отправил мячик в чашку, имитирующую лунку, и пробормотал «угу».

Семья, состоявшая из четырех человек, села за стол и вознесла христианскую благодарственную молитву за пищу. Пока разворачивали салфетки и готовили палочки для еды, миссис Мун собиралась с мыслями, чтобы обратиться к приехавшим погостить дочерям: Хане, чье имя, как уверяла акушерка в родильной палате, звучало вполне по-американски, и Окчже, которую назвали в честь прабабушки.

Обеим дочерям необходимо срочно найти себе мужей и родить ей внучат, желательно мальчиков. Миссис Мун – столп корейско-американской общины Филадельфии – желала планировать свадьбы и столетние юбилеи, а не церковные обеды и матчи по гольфу. Больше всего на свете ей хотелось положить конец вежливым расспросам о дочерях – без сомнения, умных и привлекательных, однако в свои не юные уже годы, сорок и тридцать семь лет, до сих пор остававшихся старыми девами.

Миссис Мун откашлялась, намереваясь взять слово. Одновременно крохотный сгусток оторвался, очутился в красных стремнинах кровотока и после недолгого захватывающего путешествия попал в вязкую трясину верхней доли левого легкого. Миссис Мун ошибочно приняла внезапно участившееся сердцебиение за волнение. Задыхающаяся женщина ударила себя в грудь, ощущая знакомую дрожь в теле: она тонула, хотя находилась на суше. Миссис Мун впилась пальцами себе в горло, пытаясь поймать глоток кислорода.

Ее дочери и муж замерли, не донеся палочки до рта, а миссис Мун поднялась с места, ухватилась за край стола и выхаркнула изо рта красную струю, угодившую в пустую тарелку.

Когда коллеги доктора Муна поставили диагноз: эмболия с летальным исходом, он покачнулся и ощутил, как земля уходит из-под ног. Все научные термины вылетели у него из головы, в которой теперь царил гулкий туман. Когда-то он увез Чунчжу с ее океанской родины, а теперь она навсегда уходила от него.

Его уха коснулся тихий плач. Доктор Мун посмотрел на дочерей, чьи слезы брызнули ему на лицо и наполнили рот теплой соленой влагой. Их руки удерживали его, точно якоря. Мужчина закрыл глаза.

Он вспомнил солнечный день на побережье Джерси, когда его маленькие дочери, шустрые, как крольчата, собирали камешки и складывали их в красные пластиковые ведерки. Чунчжа, присев на корточки, наблюдала за ними. Обращаясь к девочкам, она водила руками по песку.

– Что ты делаешь, Хана?

– Работаю.

– Ты так занята, Окчжа. Чем же это?

– Мы собираемся ловить рыбу, омма.

Голос у Чунчжи потеплел.

– У вас нет удочки. И сети тоже. Как же вы будете рыбачить?

Хана пожала плечами:

– Руками.

– Ты сообразительная, как хэнё, – улыбнулась Чунчжа.

– Кто это – хэнё? – прищурившись, поинтересовалась у матери Окчжа, в то время как ее старшая сестра ушла с ведерком за водой.

– Хэнё – это нечто вроде корейских русалок с острова Чеджудо, самого красивого места в Корее. Я жила там, когда была такой же маленькой, как ты сейчас.

– Они настоящие русалки, омма? Или невсамделишные?

– Настоящие. Они каждый день приносят своей семье еду.

– Я хочу их увидеть!

Чунчжа погладила дочь по волосам.

– Когда подрастешь, я отвезу тебя туда. – Женщина наклонилась и прошептала: – Давным-давно, в детстве, я тоже была русалкой, но это секрет.

Весло ломается, но не то, что из настоящего дерева

с горы Халласан.

Снасть рвется, но не та, что из прочных веревок

с мыса Сонхоль.

Военный корабль в океане, пожалуйста, уплывай.

Плыви куда угодно, только не сюда.

Из «Песен хэнё Чеджудо», записанных Музеем хэнё

Остров Чеджудо. 1948 год

– Чунчжа!

Чьи-то руки затрясли ее так сильно, что зубы застучали, словно камешки.

– Очнись, Чунчжа!

Если она не послушается, ее заставят выскребать раковины морских ушек и таскать к баку ведра с водой. Но девушка так устала, что сейчас хотела только спать.

– Чунчжа!

Ей отвесили крепкую пощечину.

Девушка открыла глаза – и тут же опять зажмурилась: слишком яркий свет! Изо рта у нее потоком хлынула вода. Она моргнула и стала хватать ртом воздух.

Над Чунчжой стояла мама, по коже которой, точно серебро, струилось море. Чунчжа начала отфыркиваться. Мама опустилась на землю и положила голову девушки себе на колени, гладя ее по волосам.

– Ты жива, Чунчжа! – Руки у мамы были очень теплые. – Ты слишком глубоко нырнула, но морской царь вернул тебя, и ты снова на суше…

Раздался голос бабушки:

– Надо расспросить ее, что она видела, пока была там.

– Тсс… не сейчас, – возразила мама. – Не беспокой ее.

Возле уха зазвучал горячий бабушкин шепот:

– Запомни свой сон про море, Чунчжа. Когда проснешься, высохшая и согревшаяся, вспомни сны наяву, которые видела под водой…

В кулаке у Чунчжи было зажато нечто твердое и колючее, что причиняло боль. Она разжала пальцы. На окровавленной ладони лежала раковина. Девушка протянула ее матери, которая высоко подняла раковину и крикнула:

– Она ее не выпустила!

Послышались радостные возгласы и восхищенный ропот. Чунчжа огляделась. Она лежала окруженная женщинами, по которым, так же как по матери и бабушке, стекали океанские струи.

– Теперь ты настоящая хэнё, – прошептала мама. – Ты принадлежишь морю так же, как я, как бабушка. Ты попала к морскому царю, совсем как нищенка Симчхон, и живая вернулась назад с его подарком! – Мама разбила створки камнем и ногтями выскребла мясо моллюска. – Ешь, – велела она.