В горах темнеет быстро, особенно в холодное время года. Казалось бы, только что еще светило солнце, отражаясь в капельках подтаявшего снега, но вот уже остались лишь пламенеющие в закатных лучах вершины, а с самого низу притихших долин поднимается все выше и выше холодный сумрак. До полной темноты оставалось совсем немного. Хрустя тяжелыми ботинками по покрытому подмерзающим снегом курумнику, Джузеппе Богомазов поднялся на небольшое относительно ровное плато между двумя пологими склонами, скинул с плеч объемистый рюкзак и огляделся. Вокруг было необыкновенно тихо и красиво: и белый нетронутый снег, и небольшой лесок из стройных елочек, а особенно – слегка подсвеченный оранжевыми лучами острый пик далекой горы, над которым уже зажигались в темно-синем небе первые звезды. Вынув из кармана коммуникатор, Джузеппе сделал несколько снимков, переводя взгляд с экрана на оригинал. Нет, чего-то не хватало, и даже мощный процессор, способный сделать из снимка самого криворукого фотографа шедевр, помочь здесь не мог. Что-то было не так, то ли с миром, то ли с сами Джузеппе.
Отстегнув от рюкзака пенку, он уложил ее на снег, а потом быстро воздвиг сверху удобную теплую палатку. Несмотря на уже наступивший месяц март, здесь, наверху, подтаявший за день снег прихватывало к ночи легким морозцем, да и ветерок с перевала был довольно бодрящим. Сунув руку в карман длинной горной куртки, Джузеппе чуть сдвинул регулятор вверх, поднимая температуру обогрева и начал разгребать снег, намереваясь устроить костерок. Пусть автономный термокостюм позволял спать на снегу даже без палатки, ему хотелось, чтобы было все по-настоящему. Поздний вечер, тишина, безлюдье, мерцающее пламя костра на ветру, на которое можно смотреть и не думать о проблемах… Проблем в жизни хватало.
Все началось сразу с того момента, когда он был выброшен из пространственного перехода с ножом в боку на Университетскую площадь города Твери. Проезжавшая мимо парочка студентов, румяный Петя и симпатичная Лотта приняли его за сотрудника Безопасности, раненого неизвестными злодеями, о чем и сообщили в Центральную диспетчерскую. А что они еще могли подумать, когда его первый вопрос был о том, состоялся ли саммит с Островитянами? Но все получилось, мир вернулся к своему нормальному существованию, вокруг вместо опустевших мертвых домов жил своей ночной жизнью полный людей город. Значит, Никола смог переключить машину, думал он, уже теряя сознание.
Джузеппе аккуратно сложил подобранный по дороге валежник конусом, сунул в середину таблетку растопки и довольно кивнул головой, глядя на разгорающееся пламя. Достал из рюкзака компактный складной стул, тряхнул рукой, чтобы выскочили ножки, и устроился на нем спиной к палатке. Уже совсем стемнело. И ни единого звука на много километров вокруг. Взяв в руки короткий карабин-буллпап, он отстегнул пятизарядный магазин, чуть придавил пальцем патроны и защелкнул обратно. Встреча в это время года со злым голодным пещерным медведем представлялась событием маловероятным, но местные как один настаивали, что оружие надо иметь с собой обязательно. Да и ракеты из него запускать можно, если что случиться. В общем, всякое бывает, береженого Бог бережет и все такое прочее. Вот и пусть стоит, прислоненный стволом к натянутой стенке палатки, самое место. А мы пока чайку из термоса попьем да энергетическим батончиком закусим, на костер глядючи.
Видимо, будучи в забытье, раненый Джузеппе выболтал много лишнего. Во всяком случае, очнувшись, он обнаружил себя не в обычной больнице, а в каком-то странном госпитале, подозрительно напоминающем некоторыми аспектами его прежний секретный институт. Убедившись, что он способен членораздельно отвечать на вопросы, его начали посещать весьма корректные, но на редкость въедливые посетители, постепенно выудившие из него все подробности его приключений, начиная со злополучного вечера, испорченного отвратительными спагетти из вендингового автомата и заканчивая схваткой с рвущимися за Николой пришельцами. Периодически его возили на процедуры, которые, по словам врачей, должны были ускорить его выздоровление. Такие аппараты он видел впервые, но тем не менее, всё это было похоже скорее не на лечение, а на сканирование каждого сантиметра его тела, словно они пытались найти какое-то отличие Джузеппе от остальных людей. И снова вопросы, вопросы, вопросы. Как ни странно, собеседники вовсе не считали его сошедшим с ума самозванцем. Казалось бы, какая-такая обезлюдевшая планета после катастрофы, устроенной вероломными пришельцами из другой реальности? Кругом всё, как было – жизнь кипит, ничего не случилось, а нелепому выдумщику самое место в дурдоме. Оказалось, что нет, и это стало для него открытием. Как ни удивительно, но непонятно откуда эти ребята многое знали, хотя в рассказах Джузеппе их все время что-то не устраивало. Явно были какие-то расхождения между его рассказом и тем, что считали истиной они. В конце концов, излеченного от раны несостоявшегося тайного агента в один прекрасный день вызвали к некому человеку начальственного вида, который и объяснил ему, что ничего подобного с ним никогда не было, никого из прошлой жизни разыскивать ему не надо, и это не обсуждается. И вообще, ему нашли прекрасную работу по специальности в маленьком городке на границе с Германскими Землями.
Так он оказался в Научном центре Загорски, маленького старинного городка, неоригинально названного по начинавшимся прямо за ним предгорьям Карпат. Народ здешний был прост и безыскусен, являл собой традиционное для пограничных областей смешение славянской и германской культур, что немало отражалось и в бытовом языке. Столичный житель Джузеппе иногда даже терялся от местных речевых оборотов, оказываясь за пределами стен Научного центра. Тематика работы ему оказалась вполне знакома – дальняя космическая связь, из-за чего, собственно, центр и размещался подальше от больших городов и предприятий, засоряющих пространство ненужными помехами. А уж огромные антенны дальней связи находились еще выше, на вершине одной из гор. Без особого удивления Джузеппе обнаружил в центре некий сектор без названия, куда пускали лишь по особым пропускам. Опять какие-то военные разработки, всё, как и раньше. Он взялся за порученную работу, стараясь загрузить себя как можно больше и не вспоминать события предыдущего года, проведенного им, по сути, неизвестно когда и где. По выходным он бродил по городку, гулял в предгорьях, пробовал сытную местную кухню в трактирах, запивая неизменным светлым пивом или ротвейном. Жизнь шла тихо и спокойно, ни о каких чрезвычайных событиях не было слышно, словно наступила долгожданная эра созидания и мирного труда. И все бы хорошо, но со временем Джузеппе стал замечать некую странность, произошедшую, по-видимому, с ним самим. Мир казался ему пресным и блеклым, словно он смотрел на него сквозь мутное запыленное стекло. Краски рассветов и закатов, запахи, вкус пищи были приглушенными, несмотря на все его попытки себя растормошить. Какое-то время он осторожно пытался выяснить, чувствует ли то же самое кто-то другой, но со временем махнул рукой. Во всяком случае, Вернер, его новый друг, если можно было его так назвать, ничего подобного не ощущал. Хотя и доложил куда следует, без сомнения. Собственно, дружить ни с каким Вернером Джузеппе не собирался, но тот так старался все время попадаться невзначай на глаза, помогать, принимать участие во всем, что он делает, что проще было принять эту игру как есть, чем получить в соглядатаи кого-нибудь похитрее. Не исключался и вариант, что слежка была на каком-то совсем другом уровне, а Вернер был лишь результатом местной самодеятельности, желавшей блеснуть результатами перед центром, или просто отвлекал на себя внимание, пока другие старались. Но и поднадоел за прошедшее время немало, появляясь именно тогда, когда Джузеппе больше всего хотелось побыть одному. Словно дьявол ему подсказывал: «Давай, давай! Именно сейчас ты нужен меньше всего! Звони, беги! Не теряй ни минуты!» К счастью, сейчас он валялся с жестокой простудой и компанию в горном походе составить не смог.
