Сказ про Марью – Красу и актёра Виктора Тимофеевича.
Витька сидел дома и, допивая бутылку водки, думал о том, что отдыхать он не умеет.
– Вы совершенно не умеете отдыхать? – сказала ему как-то, женщина нарколог.
– Кто это – мы? – спросил тогда Витя, натягивая штаны после очень болезненного укола в ягодицу.
– Какое-то время поболит. – буркнула вторая медичка.
– А какое-то – это сколько? – нахмурился он.
– Вы – это мужчины. – продолжила первая врачиха, развивая начатую мысль.
– Дня два-три. – вторила ей ее коллега.
Эта полифония здорово сбивала с толку. Сбивает она, полагаю, и вас, мой читатель?
Тогда я по порядку.
Позвольте представить: Виктор Тимофеевич – главный герой моего дурацкого рассказа.
В данный момент он погружен в воспоминания о событиях почти годичной давности. Тогда, под влиянием родни, он решился на отчаянный поступок и дал согласие на кодировку.
Для тех кто не пьёт, или вернее было бы сказать, не впадает в запои, я должен пояснить, что кодировка это некая процедура из разряда коллективной терапии. Она производит успокаивающий эффект на родню и работодателей пьяницы. Вколов несколько кубических миллиметров жидкости, неясного фармакологического действия в тело пьющего, врач таким образом ослабляет давление на нервную систему всех заинтересованных лиц. Под этими лицами, как я уже сказал, подразумеваются коллеги и домашние алкоголика. На самого пьющего индивидуума, лекарство никакого действия не оказывает.
Сама по себе процедура хоть и неприятная, но довольно будничная и чем-то напоминает школьную вакцинацию. Но чтобы усилить психологический эффект на клиента, медики прибегают к древним шаманским методикам, известными как заговаривание зубов или разговору по душам.
– Вы, мужчины, совершенно не умеете отдыхать? – повторила первая женщина – врач. По специальности она была терапевтом, но в связи и по обстоятельствам, скорее материальным чем идейным, вынуждена была переквалифицироваться в нарколога. Процедура была, в сущности, окончена, но брать такую сумму за пару уколов, было неловко и она любила дополнять сеанс кодировки душеспасительными беседами.
– Посидите, пока лекарство подействует, а мы поговорим и понаблюдаем за вами. – сказала она голосом античной весталки.
Виктор и впрямь собирался сесть, но вторая докторша скорректировала этот привычное и доведённое до автоматизма движение.
– На правую половину садитесь. А то место укола болеть будет. – остановила она Виктора.
Сидеть так, конечно, было неудобно, но Виктор справился, и перенёс вес своего тела на правое полупопие.
– Вот как вы проводите свободное время? – лукаво поинтересовалась врачиха.
Витя задумался и погрузился в воспоминания. Видимо, приятная улыбка выдала его.
– Вот именно! – восторжествовала медик. – Пьёте! Ведь пьете?
Это был неожиданный поворот и Виктор застигнутый врасплох, да ещё в таком месте, решил чистосердечно покаяться.
– Нууу…, не то что бы…
– А в музее, когда были в последний раз?
Этим вопросом, его лихо уели, потому что в музей он последний раз выбирался почти три месяца назад.
– Давно. – сказал он и опустил покаянно глаза. – Вот когда Леонардо привозили…
– Это куда его привозили? – всполошилась докторша.
– Так в Пушку… уехал он недавно.
– Эх… Расстроилась женщина. – А я не попала.
Но тут же спохватилась и исправила положение.
– А в театр, например? – добавила она безжалостно.
– Вчера. – ответил Виктор уныло.
– Как? Что смотрели?
– Гамлета. Не смотрел, играл. Не самого, конечно. Так, второго стражника. А посмотреть всё никак не могу. Я же без второго состава играю.
Виктор Тимофеевич почти плакал от раскаяния, так совестливо ему было, что не посмотрел он Гамлета, до того как его ввели на роль стражника.
А врачиха всё неистовствовала.
– А за границу! За границу съездить, что вам мешает? В Париж, в город из романов Дюма и Гюго! Неужели в детстве не читали? Неужели не тянет? Или бутылка лучше чем Эйфелева башня?
И на этом вопросе бедный Виктор совсем раскис и отсчитав деньги в руки второму медику, поплёлся на выход.
– Не могу я в Париж. Не взяли меня. Туда Сашка поедет, а я в Нью Йорк завтра. Потом может поменяемся.
И уже спускаясь по лестнице, он всё ещё слышал яростные крики из кабинета врача.
– Лютая бабка. – пробубнил впечатлённый Витька. – Вот ведь, как за дело болеет.
И под впечатлением от подобного отношения к профессии , он и в самом деле не пил целый год.
Но спустя целых одиннадцать месяцев и две недели, если быть совсем точным, разговор с мудрым доктором стал у него из головы выветриваться а её наказы, из памяти стерлись. Вспомнил он её слова, только тогда, когда пол литра подходили к концу, а телефон несколько раз, на разные голоса отвечал, что провести сегодняшний вечер Виктору предстоит в одиночестве.
Телевизор показывал всякое тревожное и неутешительное, музеи были уже закрыты, а в театре в таком виде появляться было нельзя и бессмысленно. Ибо кроме начальства и охраны там, в связи с летним временем никого уже не было. Но охрана с Витькой пить отказывалась, зная его неудержимый характер, а начальство брезговало.
– Ну, можно конечно и в Париж. – рассуждал он. – Но ведь без знания языка и без билета … это Бог знает чем может кончится.
И он решил город Дюма и Гюго оставить в качестве резервного варианта, а для начала заглянуть к соседям, в поисках душевного разговора и поддержки. Пройдя все пять этажей, и постучавшись в каждую почти квартиру, он был отторгнут человечеством как инородное тело. Кто-то был в завязке, кто-то так пьян, что и не догнать, а где-то его перехватили бдительные жёны потенциальных собутыльников.
С последней, Мариной, он встретился уже на площадке между первым и втором этажей у почтовых ящиков. Взгляд её был так ужасен и подозрителен, норов так крут и бескомпромиссен, что Витька со страху, боясь встретиться с ней глазами, уткнулся в чужой почтовый ящик.
– Не пьёт больше Лёша! – зашипела она страшным звуком. – Не вздумай к двери подходить, алкаш! Как тебя ещё в твоем театре терпят?
– Что ты, Марин. – испугался Витя. – Я вот за газеткой вышел. Да за квитанциями.
И он стал судорожно вытаскивать из прорези для писем рекламную газету.
– Смотри у меня! – лязгнула зубами Марина и победно раскрыла дверь на втором этаже. В проеме, нервно маячил бледный и перепуганный дружок Лёша. На Виктора он так замахал ресницами, что мысли о том, что Лёха может быть, всё таки как-нибудь, сможет выбраться из квартиры, были вышвырнуты из головы потоком воздуха, от с грохотом захлопнутой двери.
"Убьёт она его, когда-нибудь" – подумал Витя шёпотом: – "Или он её" – и печально поднялся в свою квартиру.
Водка совсем уже закончилась, а идей о проведение досуга, по-прежнему не было.
