Как медведь пасеку заводил
Наступила весна, и проснулся в берлоге медведь. Отощал за долгую зиму, встал голодный и злой.
А что в лесу весной съестного? Чем поживиться? Пошел по тайге, два корешка каких-то выкопал, проглотил и не заметил. Муравейник разгреб, муравьиных яиц отведал. Птичка с гнезда слетела, ее яички забрал. Там травинку, там былинку – немного утолил голод и решил отдохнуть. Сел под развесистый дуб, пригрелся на солнышке и незаметно задремал.
Сквозь сон слышит – пчелка зажужжала. Приоткрыл один глаз, видит: пчелка села на желтенький цветочек, хоботком мед собирает. Работает. Обрадовался медведь пчелке и прогудел:
– Вот и пчелка проснулась. Скоро медком свежим полакомимся.
Совсем открыл глаза, следит за пчелкой, как она с цветка на цветок перелетает, лесную дань собирает.
Удивился:
– Такая маленькая живулька, а сколько сладкого меду за лето насобирает!
Медведь даже лапу полизал, которой в прошлом году мед пробовал. А пчела тем временем закончила свою работу и улетела.
Думал, думал медведь о меде и вот что вспомнил. Люди не разоряют гнезда лесных пчел, они у них только мед берут. А у себя в деревне они разводят пчел в деревянных ящиках, которые называют ульями. Вот где меду-то! И захотел медведь сам разводить пчел.
– Пойду-ка я на пасеку. Погляжу, как люди заставляют этих малышек на себя работать. А впрочем, чего смотреть, и так все ясно. Возьму себе два-три улья. Отнесу в лес, поставлю возле берлоги на полянке, цветов там видимо-невидимо. Пчелам летать близко, а я буду их только выгонять да загонять. Буду пчел пасти, а потом сладкий мед есть. На что лиса хитра, и та мне позавидует.
Идет медведь на пасеку, все думает про пчел, про мед, и так ему приятно мечтать. Замечтался и не заметил, как откуда-то лиса выскочила. Поклонилась медведю и говорит:
– Здравствуй, медведко! Ну, как ты зиму спал-почивал?
Медведь остановился, на лису поглядел и отвечает:
– Зиму перезимовал неплохо, а сейчас есть нечего…
Хитрая лиса один глаз скосила, другим подмигнула, хвостом туда-сюда вильнула и говорит:
– Правда твоя, Миша, когда есть нечего, очень бывает неприятно, только одно мне непонятно: как же ты, голодный, бредешь, а песни веселые поешь? Я когда голодна, бываю, то песен не распеваю.
А у медведя в голове все мысли о меде. Скорее бы до пасеки дойти. Лисе же боится сказать, что хочет пчел завести. Не раз она его, простака, обводила вокруг лапы. Терпел, терпел, не выдержал и сказал:
– А я, лисонька, хочу сам пчелок развести, чтобы свой мед был. Вот пойду на пасеку, возьму два-три улика и поставлю на поляне возле берлоги. Пчелы мне будут мед собирать, и я всегда буду сыт.
Лиса глянула на медведя лукаво и говорит:
– За пчелками, Миша, нужно присматривать, а не то они могут от тебя улететь. Они вон, какие невелички, не уследишь за ними с непривычки.
Медведь только лапой махнул:
– Нечего, лисонька, всякие небылицы плести. Я сам буду их пасти. А ты приходи ко мне в гости мед есть, и песенки пчелиные слушать.
Повернулся медведь и пошел дальше, а лиса поглядела вслед и сказала про себя: «Хорошо, Миша, приду поглядеть, какие ты будешь песенки петь. Не столько хочется тебя попроведать, сколько медку твоего отведать».
Темной ночью, когда все спали, залез медведь на пасеку, взял два самых больших улья и унес на свою поляну. Так устал-умаялся, что лег рядом с ними на землю и уснул. Проснулся рано. Солнце только-только показалось из-за леса. Глядит, а пчелы возле лотка уже копошатся. Погудят и разлетаются в разные стороны. А на цветы, что на поляне, ни одна не садится. Вот беда! Испугался медведь и думает: «Так они разлетятся, и не вернутся, дороги не найдут, и не будет мне меду».
Начал Миша за каждой пчелой бегать, загонять их в улей. Пчелы рассердились, и стали у медведя над головой кружить и жужжать. Медведь с испугу лапами замахал. Тогда пчелы совсем обозлились да и начали его жалить. Одна в нос ужалила, другая в ухо, третья в глаз, а остальные – куда попало.
Медведь зарычал, рассвирепел не на шутку:
– Ах, вы вот как?! На хозяина нападаете? Вот я вам наломаю бока!..
Вырвал первое попавшееся деревцо да как стукнет по улику! Улей и рассыпался на куски. Пчелы взвились целой тучей и налетели на медведя, стали жалить его со всех сторон. Никакого спасенья нет! Взвыл медведь, побежал со всех ног к речке и бултыхнулся в холодную весеннюю воду. Сидит, одну голову над водой выставил. Промерз до костей, а вылезть боится – пчел опасается. Только когда пчелы перестали над головой кружить, осторожно выбрался из воды. Отряхнулся, покатался по песчаному бережку, почесал укусы и снова пошел бродить по весеннему лесу. Идет и ворчит:
– Вот какие эти пчелы, злые да неблагодарные. – Лиса правильно говорила, что не уследить за ними с непривычки. – Нет, и меда не надо, и пчел не хочу.
С тех пор медведь больше не разводил пчел, да и на пасеку в деревню перестал ходить. Совсем мед разлюбил.
Почему бы это?
Как лиса обманула медведя
Приволок медведь с пасеки бочонок меду и сел с ним в холодок под зеленый дубок.
Бежала мимо лиса, увидела, как лакомится медведь медком, и ей тоже захотелось. Подошла она к медведю, разговор завела:
– Миша, дорогой, сладок ли медок твой? Я бы отведала, да боюсь: ослепну или отравлюсь. А может, он долго стоял на солнце и теперь кислый?
Медведь покосился на лису с опаской – что-то очень уж ласково говорит рыжая. А сам знай себе, лапами мед из бочонка выгребает да в рот отправляет. Лиса с одной стороны к нему, с другой. Нет, не отведать ей, видно, медку. Тут ветерок дунул, и медведю соринка в глаз попала! Медведь лапами глаза потер да и замазал их медом. Глаза-то и слиплись.
Заревел медведь:
– Верно, лиса, я ослеп. Вроде мед был как мед, а поел немного – и ослеп. Ничего не вижу!
– А ты, Мишенька, сядь в холодок, да и три лапой к носу. Все пройдет!
Пока медведь глаза протирал, лиса бочонок с медом и унесла. Медведь глаза открыл, промигался, глядит – ни лисы, ни бочонка меда. Пошел искать лису по всему лесу, чтобы свой мед отобрать и воровку наказать.
А лиса меду наелась, поскребышки припрятала в надежное место и сама прилегла отдохнуть на траву-мураву.
Тут медведь ее увидел. Заревел:
– Отдавай мой бочонок меду!
А лиса лежит, вся дрожит и слабым голосом говорит:
– Что ты, Мишенька! Не брала я медок твой. Чуть от тебя отошла, сразу заболела, едва не околела. Посмотри на мой живот: он на солнце блестит, а внутри огнем горит. Я встать, не встану, до речки не дойти, водички не попить, у меня, наверное, аппендицит.
