Сложенная из красного кирпича средневековая башня, гордо возвышающаяся над поросшей кустиками черники равниной, казалась чужой на фоне белеющих известняком холмов. Дерик Эйвлин, виконт Скарсдейл, глубоко вздохнул. Уж он-то знал, каково это – чувствовать себя чужим.
Если на земле и было место, куда он надеялся никогда не возвращаться, то именно туда он сейчас и направлялся – в фамильное поместье, расположенное в самой северной части страны. Эта неприязнь наверняка удивила бы многих, ведь за последние годы жизни Дерику доводилось бывать в гораздо более опасных и неприглядных местах. Но все же эти, покрытые буйной растительностью, холмы и живописные долины его детства казались более зловещими и предательскими, нежели самые омерзительные тюрьмы Франции, в которых он провел не один месяц.
Резко пришпорив коня, Дерик начал спускаться по холму к широкой аллее, обуреваемый воспоминаниями, которые, как ему казалось, давно уже канули в Лету. В памяти возникали картины, где он, будучи еще неугомонным мальчишкой, бродил по холмам и долам Уайт-Пика. Он вспомнил покрасневшие от слез глаза матери, глядевшие на него со смесью печали и безразличия, и свой последний день в отчем доме, когда его мир рассыпался в прах подобно древнему известняку, давшему название этой местности.
Виконт Скарсдейл въехал во двор, и скрежет гравия под копытами коня отвлек Дерика от грустных мыслей. Он совершил глупость, вернувшись сюда. Если б не последняя миссия, возложенная на него правительством, он никогда бы этого не сделал. Но Дерик всегда поступал так, как было нужно, ради любви к своей стране. Даже если она больше не была его страной.
– Эй! Есть тут кто? – крикнул Дерик, перекидывая ногу через седло и спешиваясь. Он повел плечами, расправляя затекшие мышцы. Ему пришлось гнать во весь опор, чтобы не попасть под ливень, теперь каждый дюйм его тела с болью вспоминал многочисленные кочки и выбоины на дороге. Дерику оставалось лишь уповать на милость Божью, надеясь на то, что в доме его ждет горячий обед, жаркий камин и чистая постель. Он оглядел двор.
С широкой подъездной аллеи открывался прекрасный вид на обе конюшни, Дерик счел непростительным то обстоятельство, что никто не вышел ему навстречу. Он ведь заранее известил о своем приезде.
Прошло еще несколько минут, а во дворе так никто и не появился.
– Проклятье, – проворчал Дерик, поднимая воротник, чтобы защититься от пронизывающего ветра. Погода здесь, на севере, не менялась. Лето оставалось таким же неправдоподобно холодным, а стремительно опускающееся за горизонт солнце совсем не грело. Дерику удалось опередить грозу всего на несколько минут. Он завел коня в пустую конюшню, привязал к коновязи и пообещал четвероногому другу прислать конюха, как только разыщет оного.
Виконт Скарсдейл быстро миновал северное крыло замка, возведенного еще в пятнадцатом веке, решив приберечь небрежно-ленивую походку до того момента, когда в поле его зрения появится кто-то из обитателей замка, и взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
К его удивлению, массивная входная дверь оказалась полураспахнутой. Неужели слуги окончательно распоясались после смерти его матери? В замке и так гуляли сквозняки, а тут еще кто-то беззаботно забыл задвинуть засов. Дерик взялся за ручку, и старая дубовая дверь натужно заскрипела.
За дверью его встретила кромешная тьма. Холл выглядел так, словно обитатели давно покинули замок. Нахмурившись, Дерик вошел внутрь, стук его каблуков по каменному полу эхом прокатился под сводами. Кофры с его вещами, которые давно уже должны были распаковать, сиротливо стояли у подножия лестницы. От потухшего камина веяло холодом, а лампы никто не потрудился зажечь.
Куда же все, черт возьми, подевались?
– …проверит вот этот участок – от излучины до водопада… – послышался из глубины дома властный женский голос.
Охваченный любопытством, Дерик двинулся на голос.
– …и Томас. А вы с Джоном Кушманом обыщете территорию отсюда до холма Фелмана.
Дерик сдвинул брови. Голос показался ему знакомым. Странно, ибо единственной ему знакомой леди в Дербишире была его мать, умершая два месяца назад. Когда же Дерик свернул в длинный коридор, ведущий на кухню, впереди показался свет, льющийся из столовой, а гул голосов стал отчетливее.
Виконт проскользнул в помещение, растворившись в тени. Хотя ему вовсе не нужно было прятаться, так как никто из присутствующих даже не повернул головы в его сторону. Дерик быстро окинул взглядом столовую, отметив про себя мельчайшие детали привычным взглядом разведчика.
Вокруг стола сгрудились полторы дюжины людей разного возраста, большинство из которых – судя по одежде – были слугами. После смерти хозяйки замка количество его обитателей было сведено к минимуму. Но тогда кто все эти незнакомцы, угрюмо склонившиеся над столом?
Воздух в столовой пропитался запахами улицы, привнесенными вместе с одеждой. И в самом деле – на присутствующих были плащи, шляпы и шарфы, будто все они собрались куда-то, несмотря на надвигающуюся грозу. Дерик заметил изрядно покрасневшие лица, можно подумать их обладатели долгое время провели на ветру, и покрытые свежей грязью сапоги.
Собравшиеся, казалось, кого-то или чего-то ждали. Дерик продвинулся еще немного вдоль стены, пока не обнаружил достаточно широкую щель в преграде из людских спин.
Он готов был поклясться, что нашел источник загадочного голоса. Во главе стола стояла женщина. Виконт не смог разглядеть ее лица: она склонилась над большим листом бумаги, раскатанным на полированной поверхности обеденного стола из красного дерева. Определить ее рост тоже не представлялось возможным, зато простое платье из зеленого муслина совершенно не скрывало соблазнительных изгибов тела.
Не утратившее цвета и ладно скроенное, оно выдавало в его обладательнице не служанку, а настоящую леди. О благородном происхождении свидетельствовала и изящная рука, энергично отмечающая что-то на бумаге. Поворот головы незнакомки, ее решительная сосредоточенность пробудили в памяти Дерика смутные образы, но каштановые локоны, выбившиеся из прически склонившейся над столом девушки, скрывали от него ее профиль.
Дерик переключил внимание на лежавшую на столе бумагу и прищурился в неясном свете. Она подозрительно напоминала… Так и есть. У стены стояла пустая рама. Взгляд виконта вновь перекочевал на испещренную чернильными пятнами бумагу.
