Купчиха Марфа Большакова всё сделала для того, чтобы её сын Тимофей получил хорошее образование.
Закончив с отличием гимназию, он, не без протекции отца, поступил в Московский университет. Но, к великому сожалению Марфы, был отчислен со второго курса за участие в каком-то запрещённом кружке.
Чтобы не портить сыну биографию, Большаков договорился с руководством университета о переводе его в Смоленский педагогический институт.
Но душа Тимофея не лежала к занятию педагогической деятельностью, и он покинул Смоленск, заявив, что будет заниматься торговлей, как отец. Записался на бухгалтерские курсы, которые проходили в Вязьме, и, закончив их, стал помогать отцу в качестве приказчика.
Заметив склонность сына к выпивке, Марфа решила его оженить. По совету подруги выбрала из претенденток в невесты девушку из бедной крестьянской семьи, которая, по её словам, подходила по всем статьям для создания будущей семьи.
Тимофей категорически отверг женитьбу, заявив, что не хочет стреножить себя раньше времени семейными путами.
Чтобы склонить его к браку, Марфа решила устроить смотрины, надеясь, что познакомившись с девушкой, Тимофей изменит своё мнение. Скрыв от него истинную цель, она попросила сопроводить её в благотворительной поездке в одну из деревень.
Коляска, запряжённая парой лошадей, въехала в деревню Тишонки. Марфа, как бы невзначай, выбрала усадьбу Тереховой Маланьи, вдовы, дом которой выглядел беднее других, и попросила Тимофея остановить лошадей.
Набросив вожжи на кол забора и взяв корзину с подарками, Тимофей нехотя пошёл вслед за Марфой к крыльцу дома.
Уже при подъезде к усадьбе Марфа обратила внимание на идеальный порядок у дома: трава скошена, лужайка не загажена гусями и курами, огород окружён добротным забором, грядки ровные и чисто прополоты. «Действительно, не зря молва доносила, сразу видно, хозяйка работящая и деток видимо приучила к труду», – отметила она для себя.
Увидев остановившуюся у их дома коляску, ребятишки, сидевшие на крыльце, вскочили и скрылись в доме, кроме одного самого старшего, который остался в ожидании дальнейших действий нежданных гостей, снял картуз и поклонился.
– Хозяева дома, мальчик? – строго спросила Марфа.
– Мамка? Дома, дома, в избе. Заходьте, – и он поспешил раскрыть дверь в дом.
Пройдя через плохо освещённые сени, сквозь смешанный запах навоза и сена, исходящий от пристроенного к дому скотника, они вошли вслед за мальчиком в горницу. Входить пришлось, согнувшись из-за очень низкой двери. Войдя, Марфа не спешила разгибать спину боясь удариться об низкий потолок.
В избе прибрано: ни пыли, ни паутины, по сторонам окон висят холщёвые занавески с кружевами и вышивками. Полотенцами с такими же кружевами и вышивками накрыты караваи хлеба на широкой из целиковой доски полке. Половицы устланы самоткаными в цветную полоску половиками.
Хозяйка, уже предупреждённая детьми, стояла посреди избы, и, когда гости вошли, низко им поклонилась. Вслед за ней то же самое проделали, поднявшись со скамьи, дети.
– Мир и благополучие дому твоему, хозяюшка, -произнесла Марфа.
Она и Тимофей тоже низко поклонились.
– Проходьте, гости дорогие. Садитеся, не стесняйтеся, – и Маланья указала на скамью у печи, – Што привяло ко мне таких знатных людей? Чему я обязана столь нежданному Вашему приходу, в мою бедную избу? Проститя, ня знаю ваших имён-отчеств.
Марфа, мало знакомая с народными обычаями, без подготовки, под удивлённым взглядом Тимофея, произнесла:
– Слышали мы, что в вашем доме есть хороший товар, а у нас есть купец-молодец. Тёма, угости детей.
Тимофей поставил корзину на стол:
– Берите, не стесняйтесь, это всё для вас.
Дети вопросительно смотрели на мать.
– Бяритя, раз господа угащають.
Дети без суеты, по очереди, подходили и брали, что кому нравилось. Кто леденец на палочке в виде петуха, кто конфету, завёрнутую в красивый фантик, кто медовый пряник, а кто баранку с маком.
– Надеюсь, мы сладимся, – продолжила Марфа, – Богатого приданного нам не нужно. У жениха всё есть для того, что бы обеспечить семью.
При слове «жениха» девушка, сидевшая в углу на сундуке за печкой, вскочила и скрылась во второй половине избы.
– Ваня, пригатовь самовар, – обратилась хозяйка к старшему из сыновей, – А, вы, давайте-ка отсюдова, погуляйте, не ча вам бяседы взрослых слушать, – прогнала она из избы остальных детей, – Я канешна ни супротив жанитьбы, дочка выросла, пора улятать с раднога гнязда. Тольки падходить ли наш тавар такому знатнаму и багатому жаняху? – высказала свои сомнения Маланья.
Пока готовился самовар, беседа шла о молодых. Одна и другая сторона расхваливали достоинства молодых, каждый своего.
Иван внёс и поставил в середину стола вёдерный самовар, от которого по избе распространился приятный запах дыма от тлеющих еловых шишек и аромат заваренного травами кипятка.
– Штой-то я! Прашу ко сталу, обсудим всё за самоваром… А вот и Степанида, – представила Маланья дочь, вошедшую в горницу.
Одетая в праздничный сарафан и расшитый фартук, высокая, стройная, привлекательной внешности она сразу приглянулась Тимофею.
За чаем вели тихую беседу: Тимофей со Степанидой – о всяких мелочах, а Марфа с Маланьей обсуждали порядок следующих действий для соединения молодых.
Степанида была совершенно неграмотна. При беседе с ней Тимофей легко это определил, но он так же определил у неё острый ум, природную рассудительность и скромность.
– Я не магу жалать лучшага мужа для Степаниды, а, панраву ли наш тавар купцу? – произнесла Маланья, повернув голову в сторону Тимофея.
– Тёма, посмотри, какая умница и красавица сидит рядом с тобой. Где ты ещё найдёшь такую невесту? А, Тёма?.. – скорее утверждая, чем спрашивая его, произнесла Марфа, – Ну же, Тимофей…
– Я посчитаю за честь, взять в жёны такую красавицу и, как я уже определил умницу. Только, что невеста скажет? Согласна ли она? – тихо, смущаясь, произнёс Тимофей.
– Я сделаю, как скажить маменька, – еле слышно произнесла Степанида.
Тимофей на первый взгляд не очень приглянулся Степаниде, – «Росту невысокого, немного располневший. И говорит какие-то заумные слава. Не понятно и немного страшно, как всё-таки с ним может всё сложиться».
– И прекрасно. На этом и порешим, – поспешила Марфа, не откладывая утвердить договорённость.
За всё время чаепития Тимофей и Марфа отпили всего по нескольку глотков чая из больших глиняных кружек, не прикоснувшись к сладостям, видя ползающих по ним мух.
Венчание и свадьбу надолго не откладывали. Уже через неделю к дому Тереховой Маланьи подъехало несколько упряжек. С одной из колясок спрыгнул Тимофей Большаков и, взяв из рук, сопровождавших его молодых парней с полотенцами через плечо, большую картонную коробку, поспешил в дом.
