1. Пролог
Ночной смотритель неторопливо шёл по широкой галерее. Сторож успел плотно поужинать, поэтому веки его потяжелели, а телом овладела приятная лень. Рассеянный взгляд не останавливался ни на крупных узорных плитах пола, ни на деревянных панелях, которыми были обшиты стены Академии. Всё это не менялось из года в год. Больше всего его сейчас интересовало мягкое кресло с тёплым пледом и бутылочка вина, припасённая накануне.
Основные светильники обычно гасили в полночь, оставляя маленькие оранжевые шарики, подвешенные в стальных обручах. Их зарядкой занимались стихийные маги первого года обучения. Сам сторож был из простого сословия, никакой магией не владел и очень не любил, когда какой-то из шариков терял силу и гас посреди ночи.
— Тфу ты! — Он увидел, как у самого выхода из крыла эмпатов погасли сразу три малых светильника. — Просил же прислать студентиков! — Мысленно сплюнул, вспомнив стайку юных аристократов, гнушавшихся тратить магию на подобную ерунду.
Со змеиным шипением утратили свет шары у запечатанной двери. В круглой зале, соединяющей все три крыла здания Истедской Королевской Академии, густился полумрак. Смотритель замедлил шаг, стараясь двигаться тише, но продолжал слышать шорох собственных подошв. Ему почудилось, что у магической печати, наложенной на вход в Зал Иллюзий, копошится человек.
Это открытие отозвалось в мужчине лёгкой досадой. В свою каморку он попадёт не так скоро, как рассчитывал. Скрывшись за ближайшей колонной, сторож всей пятерней почесал голову.
— Магистр, что ли, какой о времени позабыл? — Одинокие ночи в пустом здании сказались на нём, внушив привычку разговаривать с самим собой.
Случалось, что кто-нибудь из преподавателей Академии или сам ректор засиживались допоздна. Ничего странного в этом не было. Несколько минут сторож хмурил брови, дёргал волоски в растрёпанной бороде и думал, посматривая в сторону печати. Три плавно двигающихся треугольника и три круга, слитых в замысловатый узор, сияли малопонятными для деревенского мужика закорючками. В дела магов он никогда не вникал, секретами не интересовался.
Рядом с дверью вспыхнуло искрами. Огоньки вытянулись змейкой и вплелись в сложный узор печати, которую долгие годы не касались маги. Каждый год сторож слышал, как первокурсников знакомили с правилами Академии. Первое из них предписывало никогда не трогать печать и не применять к ней магию. Говорили, однажды нашёлся смельчак, что на спор попытался нарушить запрет и поплатился свободой, несмотря на происхождение и связи. С тех пор защиту самой печати усилили и, чтобы её снять, понадобились бы совместные усилия магистров трех Ковенантов.
Сплетни и толки, ходящие среди служащих Академии, назойливыми мухами зудели в голове сторожа. Так и не вспомнив, что говорилось в инструкции, ночной смотритель вздохнул и поплёлся в центральную залу. Перед собой он держал фонарь, освещая путь. Тяжёлый корпус раскачивался, поскрипывал при движении, вокруг растекался запах горячей, промасленной бронзы. Любой нарушитель давно бы заприметил приближение ночной охраны.
Привыкший к спокойным дежурствам сторож особо и не скрывался. Никакому воришке не пришло бы в голову лезть в Академию.
«Тут, скорее, кто-то из своих», — подумал он и приготовился пугнуть потерявшего страх студента.
Спустя пару минут, поразмыслив, он окончательно уверился, что так и есть. Больше некому безобразничать посреди ночи. Смотритель предвкушал, как заставит дрожать какого-нибудь нахального первокурсника, а то и погонит до дверей.
— Уж я тебя, — он тихонько засмеялся в бороду и ускорил шаг, приближаясь к нарушителю правил.
Тень, напоминающая человеческую фигуру, немного отступила назад. Вскинув голову, незнакомец проследил, чтобы каждая искорка зацепилась за определённый символ, не пропала зря, не потухла раньше времени. Он долго трудился ради нескольких минут работы с печатью и остался доволен результатом.
Ночной смотритель — бородатый, в мешковатой куртке — осветил часть залы.
— Стой на месте! — окрик получился отменным, любой мальчишка сорвался бы с места.
Но вместо побега нарушитель вернулся в круг света от высоко поднятого фонаря сторожа. Глаза бородача округлились.
— Вы?! Прошу простить, ваша милость. Думал, первогодки шалят.
— Ничего страшного, Бастиан. Ты отлично справляешься с обязанностями.
Рука, обтянутая перчаткой из тонкой дорогой кожи, легла на плечо сторожа. Раскрыв рот, тот начал оседать на пол, упал на колени. Фонарь, погаснув, покатился по узорным плитам. Бастиан так и застыл перед вторым мужчиной, вытянувшись, стоя на коленях. В его изумлённом взгляде читался один вопрос: «Почему?»
Тот, к кому он был обращён, неторопливо достал маленький кинжал и одним движением рассёк сторожу шею. Он точно рассчитал, чтобы крови было много, но капли не брызнули разом, фонтанируя.
— Придётся выкинуть, — морщась, ночной гость приложил ладонь в перчатке к ране и держал, пока она не напиталась липкой влагой.
Затем коснулся рукой печати, наблюдая за ускорением движения магических кругов. Продолжалось это несколько мгновений. Символы стали ярче, полностью поглотив искорки, внесённые в схему ранее. Испорченный предмет одежды немедленно был снят и вывернут наизнанку вместе с парой.
Удачное завершение дела отразилось довольством на лице незнакомца. Он начал тихо насвистывать незамысловатую мелодию. Бросил последний взгляд на магическую печать. Не оборачиваясь на тело, распростёртое возле двери в Зал Иллюзий, человек направился к выходу из здания. Эхо его шагов стихало постепенно, удаляясь от центральной башни.
2. 1.
10 лет спустя…
— Мариса? — Мужчина лет пятидесяти удивлённо приподнял светлые брови.
Его русые волосы мягкими волнами ложились на плечи, лицо чуть румянилось в жаркой зале трактира. Девушка, сидевшая напротив, жалась к стене, тонкие пальцы с силой вцепились в края потёртой шали. Не единожды латанная, она давно потеряла истинный цвет и вряд ли согревала осенним днём. За окном темнело.
— Хорошо, — он со смирением склонил голову. — Пусть так.
Он почти силой усадил её за стол. Девчонка так и норовила сбежать, хотя он ничем не угрожал ей. Виктор Дэй, магистр магии Чувств, и не посмел бы причинить зло той, кто так был похож на женщину из прошлого. Даже щит, который любой эмпат первым делом учится ставить на себя при обучении, не спас его от душевных терзаний. Личико со знакомыми чертами было бледно, но решительно. Если бы не магическая ловушка (Виктор иногда использовал такие на беспокойных пациентах), то она бы выскользнула, готовая бороться до последнего. Мариса выглядела загнанным зверьком. Он вспомнил о лисах, что перегрызали себе лапы, только бы вырваться из капкана.
