Он тихо вошел в зал, осторожно осматриваясь. Закатное летнее солнце играло с пылью в воздухе малого спортивного комплекса. Лучи заглядывали через забранные сеткой высокие окна, внося в привычную обстановку золотые сакральные тона.
Никого не было.
Тогда почему тот мальчишка, Арен, так испугался, увидев его, и почему бросал на приоткрытую дверь зала виноватые взгляды?
Он продолжил осмотр. Слева по часовой аккуратно сложенный инвентарь для силовых тренировок, отряд беговых дорожек и велотренажеров под окнами. Справа от него между железных стоек сложенные один на другой несколько мягких матов, на них… Он судорожно вдохнул: «Боги!»
Между стойками на матах лежала полуобнаженная девушка.
Медленно, пытаясь успокоить ускоряющееся сердцебиение, он подошел ближе.
Черная повязка на глазах, руки привязаны к боковым перекладинам, задранная черная майка стягивает грудь сверху, подчеркивая розовые круги сосков. Ноги разведены так, что он видит, как черные кружевные трусики врезаются в нежную плоть между ее ног.
Он проглотил образовавшийся в горле ком. Воображение безжалостно нарисовало возможные продолжения представшей перед ним картины.
Мысленно обругав себя животным, он заставил себя вернуться к девушке – грудная клетка поднимается и опускается. Уже хорошо. Дальше… Он замер, не веря своим глазам.
Руки привязаны, но на мягких петлях, свободных настолько, что ничего не мешает ей освободиться самостоятельно. Недоверчиво мозг попробовал новую гипотезу: «Если она здесь добровольно, это постановка?»
Ее повязка на глазах немного выше, чем нужно, внизу остается щель, а он подошел к матам вплотную, значит, если она в сознании, то видит его. Он обошел маты и осторожно снял повязку с лица девушки. Она зажмурилась и отвернулась, привыкая к свету, затем запрокинула голову и посмотрела на него испытующим взглядом зеленоватых глаз.
Пока он выбирал, как начать отчитывать ее за поведение, она улыбнулась. Так мягко и дружески, как будто все это было для него, только между ними. Как будто не он выгнал ее парня из корпуса три минуты назад за «нахождение в неположенном месте».
Она потянулась, выгибая спину и поднимая грудь выше, так что его взгляд невольно переместился от зеленых глаз и темных волос на область ее задранного топа.
Мысли смешались: «Зачем она… Что эти двое…?» Ее нарочито откровенная поза мешала думать.
«Тот парень мог контролировать ее, ограничивать, натягивать петли… ласкать… глубже… Стоп!»
Он окончательно упустил момент, когда нужно было начать делать выговор. Чтобы взять себя в руки, он сделал шаг назад, перевел взгляд на стену и постарался сосредоточиться на глубоком дыхании.
«Вместо жизнеспасительных инструктажей, как не падать с лестниц и куда бежать при пожаре, сказали бы, что делать в таких ситуациях», – с досадой подумал он.
Она нарушила молчание первой.
– Вы мне не поможете? – ни тени испуга или смущения в голосе, ясный, ровный тон.
Была его очередь улыбнуться.
– Помощь… вам не нужна, – определился с формулировкой он.
Она недовольно поджала губы, освободила одну руку, потом другую. Чего она не сделала, так это не поправила топ. И не стала одеваться, хотя сейчас он видел, что ее одежда свернута на рюкзаке за матами.
Она встала перед ним и посмотрела ему в глаза.
– Вы уже решили, что нам за это будет?
«Нам» прозвучало двусмысленно. Ей и Арену? Ей и ему?
Он мысленно просеял произошедшее в поисках компромата на себя. Поздравил себя с тем, что не нашел его, и немного успокоился.
– Вам стоит одеться, – сказал он как можно более профессиональным тоном.
– Не все части вашего тела так считают, – парировала она, выразительно посмотрев на верхнюю часть его джинсов.
Он представил себе упоминание его эрекции в официальном протоколе. Впечатляющее окончание впечатляюще короткой педагогической карьеры. Он отвернулся, пытаясь расслабиться.
«Отличное выдалось дежурство.»
– Вам стоит одеться, – тише повторил он. – Ваше имя?
– Иверин, – бросила она через плечо, одеваясь.
– С курса Арена?
– Да… Я слышала, что вы отправили его домой, – она села на маты, чтобы натянуть обувь на эргономичной подошве, и снова встала в метре от него. Получалось что она смотрит на него снизу вверх. – Только не наказывайте его, идея была моя, честно, – попросила она, забрасывая рюкзак за спину.
– Ваша фамилия?
– Ривер.
– Можете идти. Преподаватели дежурят все каникулы, – предупредил он.
– Вы наш новый учитель, – не утруждая себя вопросительной интонацией произнесла девушка, беззастенчиво рассматривая его.
– Эшсен Джайн, – представился он. – Не забудьте, – Эшсен протянул ей повязку из черной ткани, которую все еще держал в руках.
Она подошла ближе, глядя ему в глаза. Положила свою руку на его, задержавшись в этом жесте, словно раздумывая, что делать дальше. Ее прикосновение было неправильно приятным, он не успел заставить себя своевременно отстраниться.
– Оставьте себе. Вы дежурите завтра, – она отпустила его руку и сделала шаг по направлению к двери.
– Моя смена заканчивается сегодня.
– Вы дежурите завтра, Эшсен, – его имя она произнесла мягко, аккуратно пробуя на вкус. Посмотрела ему в глаза, улыбнулась и наклонила голову набок, – Вам почему-то очень хочется завтра дежурить.
Она исчезла через запасной выход рядом с залом.
Он услышал, как закрылась дверь.
Вечером, чувствуя себя полным идиотом, он связался с замдекана, Ашей Скай, и попросил поставить ему еще одно дежурство. Соврал, что не закончил работу с регламентами.
На следующий день он трижды обошел корпус, час просидел в спортивном зале, вертя в руках повязку из мягкой ткани и вдыхая Ее запах. Не цветочный, как он ожидал. Теплый, терпкий, дающий ассоциацию с чем-то, что он не мог определить. Она не появилась в зале и не исчезала из его головы.
Если в Службе Дружеских Связей появилась информация о произошедшем, его бы уже здесь не было. Значит, это все-таки осталось «между ними»? Но если бы те же СДСники узнали, что его мозг без препаратов вышел из серой пелены, они первые бы были в восторге.
Он сел на маты и завязал себе глаза.
