Люди пьют от неуюта,
Занимаются любовью
В юртах, комнатах, каютах,
Держат свечку в изголовье
И ещё заводят кошек –
От того же!
Люди ходят по бульварам,
Забавляются стихами.
Хохлома на самоварах,
Там деревья.
Облаками
С давних пор барыжат в Гжели –
Осень в деле!
Люди знают то, что даже
И не выразить словами.
Мир зимой обезображен
Будет скоро. Между нами…
Между ними… Между всеми
Стынет время!
Люди пьют, как пионеры —
Стойкость в деле и упрямство
На пороге новой эры –
Что-то вроде постоянства,
Что-то вроде чувства меры.
От тепла тепла не ищут.
Чувства – пища!
Люди пьют, когда бездомны,
Когда хвост с кобылой порознь,
Когда очень чётко помнят
Чей-то выдох, чей-то голос,
Чью-то искреннюю руку…
Смерть да скука!
* * *
Все наши мысли –
Синонимы к слову
"февраль"…
В. Котляров
В этом городе есть всё, что нужно для сна.
В этом городе есть всё, что нужно для зла.
В этом городе куры ведутся на смех.
Сколько помню себя – в этом городе снег!
Сколько помню себя, в этом городе нам
Одного не хватало – за шторой угла
Для простых неизбежных по жизни утех.
Сколько помню себя – в этом городе снег!
Заметало дорогу и чью-то ладонь,
Заметало в блокаду, в эпоху корон.
Докричаться сквозь снег каждый очень хотел:
Звуки рвались надрывно, надсадно из тел —
Голосов миллиарды – охрипший огонь –
Генетический яд – льда отчаянный стон!
Но никто докричаться до неба не смог –
В этом городе снег – и исток, и итог!
* * *
Осень – жёлтая газета.
Время старых новостей.
Где мой город – город лета,
Город радостных детей?
Жизнь стара. Заройся в тряпки
Догнивающей листвы.
Говорят, дела в порядке —
Рыба тухнет с головы.
Нет звенящих настроений.
От тоски сойди с ума!
Осень – только сны и тени,
Ржавью вяжущий туман.
Прочитай в газете "Осень"
То, что знаешь ты и так:
В силе глиняных колоссов
Сомневается вода.
В пене дней все липко, лживо.
Сердце – выжатый лимон.
Вспомнишь тайну перспективы —
Пробегись за горизонт!
Станешь нищим – не пытайся
Изменить свою судьбу,
Никогда не огорчайся,
Если бедным назовут.
Станешь нищим – значит, снова
Умирай, ищи уют…
Дождь идёт по спинам кровель —
Люди спят – напрасен труд!
Догорает год. Сентябрь.
Сны наружу. Самосуд.
Мысль кислее первых яблок.
Перемен нигде не ждут!
* * *
Всё, что было на свете – не продам, не отдам:
Возвращение в мыслях к своим берегам.
Возвращение в мыслях, и только затем
Человек забивает в свой берег тотем.
Берега – наша плоть, наш потерянный дом.
Берега – в мире каждый грустит о своём.
Только бежевым лентам – магнитам души –
Доверяется старые раны зашить.
Каждый выберет берег по вкусу его —
Измеряется вечность длиной берегов.
К Пенелопе вернётся в свой срок Одиссей.
Жатва будет, конечно, ты только посей.
Нет жар-птицы на свете, аргонавтов, руна —
На краю у вселенной золотится волна!
В городах ничего кроме камня и снов,
Города, словно камни, нас тянут на дно,
Потому человек обретает покой,
Где землёй достигается встреча с водой!
Всё, что было на свете – не продам, не отдам.
Ветер дует над миром. Ветер – это я сам.
И как тысячи грустных угрюмых людей,
Я упрямо стремлюсь возвратиться к воде.
* * *
По улицам энного года,
В каком-то по счёту столетьи
Ходили счастливые люди
И верили: жизнь хороша,
А рядом в пустых кабинетах
Готовили черные списки
И знали – кого-то, как спичку,
Сломают уже через час.
Менялись соседи по дому,
Привычно о них говорили:
Опять на бессрочную стройку
Уехала ночью семья.
Никто не смекал о масштабах
Войны государства с народом,
Все славили сердцем успехи
И лучшего в мире вождя!
* * *
Видя, как царь ахинею несёт.
Слыша из форточек: "ВЕРЬ!",
Страшно представить, семнадцатый год
Я понимаю теперь.
Я понимаю, конечно, и то —
Будто бы взял, подсмотрел —
Первым меня красный неуч в пальто
Вёл бы вперёд на расстрел…
* * *
Отныне Родина грустна!
Во веки ли – какая разница!
Нас потянуло к старым снам,
В которых правит несуразица.
Любой абсурд вообразим
До той поры, когда прикручивать
Решат к башке потёртый нимб,
Цитируя неверно Тютчева.
Всё повторяется, как мат.
Из года в год – тысячелетие.
И горе так же от ума,
И люди – те же междометия.
Когда захочется мясца
И лобным местом в кровь заныривать,
Успеть припомнить бы, что царь
Здесь не важнее неба синего,
Успеть припомнить бы – границ
Не существует и в помине здесь.
И успокоиться б одним:
Что выпадет – принять и вынести.
Понять особенную стать
России – родины-разлучницы
Здесь не выходит, а опять
Ей слепо верить не получится!
* * *
Сны не меняются в целом веками.
Это – упрямое качество снов.
Город – монгол с золотыми зубами,
Едким налётом больных куполов!
Щурится солнцем хитро исподлобья –
Из-под угрюмых невзрачных небес.
Как смотрит врач над твоим изголовьем,
Если не можешь ты справиться без
Нужных лекарств и прописанных ампул.
Точно ведь так же инкогнитостьтерр
Воет, болеет – разбитые лампы,
Серые стены: вот весь интерьер!
Щурится зло этот город так долго —
Влёт не понять, где здесь свой, где чужой.
Скажешь, что против, и будешь оболган!
Скажешь, что за, и, считай, прокажён!
Город нам всем наказал своё ханство,
Лишь для проформы улыбка его,
Те же рабы, окормлённая паства,
Каждый успеет нажить себе горб!
Знаешь, свобода тебе померещилась:
В скотном дворе априори удой!
Можешь для вида напрыскать на вещи лак —
Были и будем до смерти Ордой!
* * *
Кириллу Серебренникову
Не важно, что было, не важно, что будет.
Не важно, кто истинно вор.
Легко объясняют обманутым людям:
Один у страны режиссёр.
Сюжеты его примитивны до жути,
Подобны приёму дзюдо.
Даёт нам понять режиссёр, что по сути
России не светит УДО:
"Хотите бороться с коррупцией, черти? –
Устрою спектакль, скандал,
Я с тем, кто погладить себя против шерсти
За жизнь никому не давал.
Кто в горле стоит так уверенно костью,
Что тошно от силы его…"
Добавил ещё постановщик со злостью,
