– Поздравляю, у вас двойня!
– Что вы сказали? – в полнейшем ступоре бормочу, глядя на монитор УЗИ с двумя крошечными пятнышками на нём.
– Вы беременны, Раиса. Срок примерно девять недель, беременность многоплодная. С Новым годом!
Врач торжественно улыбается, а мне вот не до улыбок. Хочется сквозь пол провалиться или очнуться от дурного сна.
Боже. Боже. Боже.
Это что шутка какая-то? Я беременна? Ещё и двойней?!
Какой тут “с Новым годом?”
Сегодня тридцать первое декабря и сегодня я узнала, что стану мамой…
Это правда был бы замечательный подарок, если бы в моей жизни всё было иначе.
Родители пьют и не просыхают, сестра стала эскортницей, а любимого братика забрали органы опеки. Я вынуждена работать на двух работах. Я не живу, а выживаю. Какие мне дети?
Плюс ко всему, два месяца назад хозяин отеля, в котором я работала прислугой, обманом подложил меня под своего очень важного клиента.
Тот пафосный, жутко богатый незнакомец просто ткнул в меня пальцем, как в вещь на прилавке, и сказал, что хочет!
Значит… Это он отец двойни!
– Сейчас распечатаю снимочек, обрадуете папашу. Вот это подарочек будет под ёлку!
– Лучше в сугробах меня закопайте… – бормочу едва слышно, не в силах обуздать прущие за грань эмоции.
Двойня, Рая. Там у тебя двойня!
Не один малыш, а два.
Целых два маленьких, крохотных солнышка поселились в моём животе.
Я никогда не задумывалась, тем более не планировала, стать мамой так рано, в двадцать лет. Особенно, с теми условиями, в каких я сейчас живу.
Всего один раз… У меня был всего один раз с мужчиной.
Мой первый раз.
И через два месяца я вижу на мониторе УЗИ два сюрприза. О беременности я узнала только вчера. Меня тошнило, женских дней давно не было, поэтому я сделала тест.
Увидев две полоски, не поверила – вдруг тест врёт? Но тянущие боли в нижней части живота заставили поволноваться, поэтому я поехала в поликлинику к дежурному врачу.
Новость о двойне сразила меня наповал…
– В целом, всё хорошо. Никаких отклонений в развитии малышей не вижу. Вам нужно срочно встать на учёт по беременности, также сдать кое-какие анализы, – огласила врач, завершая обследование. – Можете одеться.
Пошатываясь, поднимаюсь с кушетки. Застегиваю пуговицу на джинсах, свитер поправляю, отмечая, что делать это не так уж и просто – привычная одежда стала маловата, особенно в бёдрах и в груди.
Пока привожу себя в порядок, принтер, весело гудя, выплёвывает чёрно-белую фотографию.
Бережно беру в руки карточку, вижу там своих крошек. Боже мой… Какие они маленькие! Такие милые, сладкие, любимые.
Я уже даже могу разглядеть их ножки, ручки, две головки. Не чётко, конечно, но вполне разборчиво. Клянусь, они будто обнимаются друг с другом.
Я растрогалась до глубины души. По щекам скатились капельки слёз…
А ещё особенно запомнился момент, когда врач включила на аппарате звук бьющихся сердечек.
Интересно, это девочки или мальчики? А может вообще разнополые малыши?
Но моё умиление длится недолго, когда розовая пелена наивных мечт в миг развеивается – я напоминаю себе в каком болоте существую и что я ничего не смогу дать своим детям, которых буду растить без отца. По крайней мере сейчас.
Прячу снимок в сумку, поднимая на врача глаза, полные грусти и боли, уныло лепечу:
– Дело в том, что…
Говорить очень трудно. Потряхивать начинает и язык не поворачивается сказать вслух гадость про аборт.
– Я поняла, беременность нежеланная? Тогда я выписываю направление на аборт?
– Я…
Не могу сделать выбор! Мне страшно и больно. Я вообще сейчас сбита с толку и растеряна. Как же это тяжело… Я мечтала о счастье, о настоящей, дружной семье. О детках и даже о муже.
С детства, каждый Новый год, я писала письмо деду Морозу и кидала свои дурацкие фантазии в почтовый ящик на почте. Просила, чтобы суженый пришёл за мной в элегантном костюме с огромным букетом роз, а я буду ждать его вечером тридцать первого декабря на центральной площади возле праздничной ёлки.
Но это были всего лишь мечты маленькой, несчастной девочки. Которой в жизни сильно не повезло, но которая никогда не унывала и всегда надеялась на лучшее.
А сейчас, если я решу оставить крох, я должна дать себе отчёт, что буду растить их одна. Вся ответственность ляжет на мои плечи, ведь богачам не нужны дети от простушек.
– Ну что вы мямлите, милочка? Срок уже приличный! Пора принять решение. Осталось всего две недели и аборт уже по закону сделать будет невозможно.
– Хорошо. Выписывайте.
Говорю это с такой кошмарной болью на сердце, что жить больше не хочется.
Я себя ненавижу, но у меня нет выбора…
* * *
Из поликлиники выхожу абсолютно никакая.
Сама не поняла, как оказалась на центральной городской площади. Сумерки сгустились над городом, а с неба во всю падали снежные хлопья.
Крупные снежинки завораживающе кружились в воздухе, ложились на одежду, на окружающие предметы, на деревья, украшенные пышными шапками.
Вокруг меня началась настоящая зимняя сказка, но моё сердце жгла тоска…
Остановилась, зачарованно рассматривая заснеженный парк, освещённый тысячами мерцающих гирлянд и новогодними декорациями. Вздохнула, не заметив, когда это я успела накрыть ладонью свой живот.
Этот жест был случайным, неосознанным. Сейчас мне было жутко холодно, я продрогла практически до самых костей, в своём дешевеньком рыночном пуховичке, но там, где лежала моя ладонь, я испытывала волшебное тепло.
Снега с каждой минутой становилось всё больше и больше. Мои ноги в стареньких кроссовках, что не грели от слова совсем, скоро превратятся в кочерыжки, а я, так вообще, в несчастную, замёрзшую ледышку. Нужно взять себя в руки, вернуться домой.
Вот только мне даже под дулом пистолета не хотелось возвращаться к родителям и видеть их синие, распухшие рожи. Особенно, в канун Нового года. Я прекрасно понимала, у них сейчас в самом разгаре очередная пьянка с дракой и азартными играми.
Уже стемнело. Часы на телефоне показали семь вечера, а это значит, до полуночи осталось всего-ничего, нужно думать, куда деваться. Ни единой здравой мысли пока, неудивительно, если голова сейчас забита совершенно другим.
Так бы Валька приютила, подруга лучшая, но она с семьёй уехала отмечать новогодние праздники в Европу.
Сестра моя непутёвая тоже непонятно где шляется. Скорей всего, обхаживает очередной толстый, денежный мешок в виде богатенького сорокалетнего папика.
В прошлый раз, во время нашей последней встречи, она новой грудью четвёртого размера хвасталась, а в следующий обещала силикон в попу закачать.
Вика и мне предлагала стать содержанкой, но мне совесть не позволила. Я мечтаю всего добиться сама. Своим умом, трудолюбием, честностью, а не через постель.
Сестра хмыкнула на меня с высокомерием, собрала чемодан и укатила в аэропорт вместе с любовником на Кипр.
