Было уже поздно (или, быть может, наоборот, еще рано – на всякое явление и событие, как правило, существует не менее двух точек зрения), когда Гаспар Иванович проснулся. Точнее, очнулся от того тяжкого забытья, что в последнее время заменяло ему сон. Очнулся, сел, и какое-то время сидел, бессмысленно глядя на плотно задернутые шторы и гадая, какое время суток за ними кроется. Затем медленно спустил ноги на пол, сунул худые ступни в поношенные шлепанцы из меха никому неизвестного животного и, кряхтя, поковылял к шторам.
За шторами крылось давно немытое окно, а по другую сторону испещренного разводами грязи стекла ползла грозящая просыпаться мелкой моросью хмарь, успешно делающая неотличимым раннее утро от позднего вечера.
Гаспар Иванович постоял, сутулясь, перед окном и решил, что все-таки скорее еще рано, чем уже поздно. А это хорошо, ибо, как гласит народная мудрость, кто рано встает, тому может перепасть что-нибудь полезное.
Возле своего привычного ложа Гаспар Иванович остановился и некоторое время его разглядывал, словно впервые увидел. Затем, неопределенно хмыкнув, пробормотал:
– Ребячество все это!
И закрыл ложе широким покрывалом.
Давно можно было уже раскошелиться и купить нормальную кровать. Хоть бы даже и под балдахином. Ну или раскладной диван – это куда как современнее. Но любое существо, видимо, наполовину состоит из застарелых привычек и ненужных традиций, вместе успешо потивостоящих голосу разума. Гаспар Иванович даже хехекнул негромко, представив себе балдахин. Нет уж, привычка – вторая натура, и не в таком возрасте эти самые привычки менять. Тем более что есть куда более актуальные проблемы.
На кухне было как-то пустынно и одиноко. Даже домовые паучки, соткавшие свои тенета в дальнем углу между посудным шкафчиком и стеной, не оживляли унылого колера стен и откровенно старой мебели. Гаспар Иванович неосознанно благоволил домовым паукам, никогда не бил их, в отличие от тараканов, тапком из меха неизвестного животного и по возможности старался не разрушать их паутину, хоть это и не всегда получалось. Например, когда одно из членистоногих задумало поселиться на ручке холодильника. Тут уж разрушения были неизбежны, поскольку Гаспар Иванович именно в холодильник и полез. Долго рылся там, шурша какими-то свертками или упаковками, затем, вероятно, махнул на цель поисков рукой, взял с дверцы четыре сырых яйца и, захлопнув холодильник, вылил их содержимое в большую «супную» чашку. Он сидел на табурете, задумчиво перебалтывал белки и желтки чайной ложкой и посматривал на пауков. Пауки, попрятавшись в укромные уголки своих владений, в ответ настороженно поглядывали на Гаспара Ивановича – видимо, не доверяли ему. Пауки вообще редко кому доверяют.
Надо что-то делать. Собраться с мыслями, скинуть апатию. Гаспар Иванович выпил получившийся несладкий «гоголь-моголь», стер с усов остатки желтка и брякнул пустую чашку в мойку. Действительно встряхнулся, размял плечи и, накинув на эти самые плечи пиджак, направился к двери.
– Вечер добрый, Гаспар Иваныч! – окликнула его на лестнице соседка, живущая этажем выше, – Чой-то вас давно видно не было?
Соседка выглядела усталой, но в целом довольной. Возвращалась откуда-то, может, внуков ездила проведать. «Не иначе как невестке гадостей наговорила, вот и довольна», – злорадно подумал Гаспар Иванович.
– Да вот приболел малость, – откликнулся он.
– Ото я и вижу, какой вы бледный да исхудалый, – покачала головой соседка, – Вы б в поликлинику сходили!
– Ой, да толку мне с той поликлиники! – отмахнулся Гаспар Иванович, – Что эти врачи мне скажут, чего бы я не знал?!
– И то верно, – охотно согласилась соседка, – Они только деньги драть горазды. А с нас-то, стариков, чего им взять? Вот и лечут все подряд одним аспирином да валидолом! Вы лучше ко мне загляните, я вам травки сушеной отсыплю, знакомая одна дала, говорит: надо ее кипятком с вечера запарить, а утром пить понемногу – все болезни снимает как рукой!
Она еще чего-то говорила, а у Гаспара Ивановича внутри зрело какое-то чувство, тёмное и неправильное, которое он, осознав, немедленно постарался подавить. Глаза у него в этот момент стали, видимо, столь пусты и безучастны, что соседка прервалась и сословами: «Ой, что-то заболтала я вас, побегу! Так вы за травкой приходите», – уковыляла вверх по лестнице. Гаспар Иванович остался на лестничной клетке один.
Он подошел к краю лестничного колодца и, уперевшись в перила ладонями, глянул вниз и прислушался. На что – на что, а на слух он никогда не жаловался. И, похоже, сегодня удача была на его стороне.
* * *
– Нинка, ты там поосторожнее!
– Ой, да чего мне сдеется?!
– Ну да мало ли чего! Тут большой город, мало ли кто по улицам ввечеру шляется! Тут и маньяки, говорят, всякие водятся!
– Да ладно тебе, Олька, – отмахнулась Нинка, – Я до супермаркета и обратно. Одна нога здесь, другая там!
– Хлеба мне зернового купи! – крикнула ей вслед Олька, – И пельмени не забудь!
Некая особа купила квартиру в этом вполне себе советской постройки доме и наняла по совету знакомой двух молодых провинциалок-малярш поклеить обои да побелить потолки. Мебели в преображенной квартире практически не было, если не считать двух старых стульев да колченогого стола, которые сами малярши откуда-то приволокли. Хорошо хоть удобства были на месте. И плита была – можно было пельмени варить или филе куриное поджарить. Сроки назначили справедливые, цену по их понятиям – тоже, и Ольга с Ниной спокойно, без ненужной спешки, работали себе, выравнивая, шпаклюя, штукатуря и клея, и ночевали тут же, расстелив на полу туристические коврики.
Ольга подумала, что завтра они все здесь закончат, сдадут работу и должны будут искать новую. Впрочем, подолгу без дела малярши не сидели, найдется чего-нибудь.
Ольга уже закипятила чайник, когда в дверь позвонили. На пороге стоял высокий, но щуплый старик с аккуратно расчесанными седыми усами и несколько менее опрятной седой же шевелюрой, облаченный в когда-то качественные, но ныне старые домашние штаны и вполне новый пиджак.
– Извините, что беспокою вас, Ольга… хм. Не знаю, как вас по батюшке.
– Максимовна, – ответила Ольга.
Голос у незнакомца был по-старчески скрипучий, однако не неприятный, даже скорее наоборот, внушающий некое доверие.
– Ольга Максимовна. Очень приятно, – старик вежливо склонил голову, – Мое имя Гаспар Иванович. Алла Эрастовна мне вас порекомендовала. Говорит: ремонт делаете быстро и, по нынешним безумым меркам, не слишком дорого. А я как раз хотел берлогу свою стариковскую подправить: обои уж и не упомню когда клеил!
Ольга задумалась: предложение было заманчиво и своевременно, хотя еще предстояло решить вопрос с ночлегом: в этой-то квартире их хозяева не оставят, поди уж послезавтра мебель и прочую обстановку завозить начнут.
