25 декабря. Босые пятки по снежному полю
Снегопад не прекращался уже третий день. Снежинки, медленно кружась, оседали на землю, ветви деревьев, редких прохожих. Автомобили крались по дорогам, опасаясь застрять в пушистых сугробах до весны. Уборочная техника не справлялась с расчисткой улиц. В новостях передавали о месячной норме осадков и просили по возможности не выходить из дома.
Пана, сидя на подоконнике, грела руки о чашку с какао и смотрела на падающий снег. Она с детства любила зиму. Обожала морозные дни, когда дыхание вырывается облачками пара, а небо настолько пронзительно-голубое, что глазам больно. В такие дни можно кататься на коньках или санках, перебрасываться снежками с друзьями, комкая колючий снег. Но сейчас Пану завораживало ощущение белого безмолвия. Говорить не хотелось. Падающие снежинки приглушали привычные звуки города. Тишина. Снег.
– Если бы я была героиней книги, то мне надлежало бы сейчас пить не какао, а кофе, и еще курить невозможно длинные сигареты с ментолом, – произнесла девушка вслух, почти рассмеявшись в конце от воображаемой сценки. Отставив полупустую чашку, она подышала на стекло и нарисовала пальцем кривобокое сердечко. И тут же его стерла, пачкая стекло разводами.
Пана почувствовала себя такой одинокой… Но ведь именно этого она и хотела? Самостоятельной жизни. Она преодолела столько трудностей: перевод из московского института в питерский, поиск съемной квартиры, переезд. Полная смена окружения. Новое место, новые друзья. Новая жизнь. Она вспомнила, как радовалась новоселью, с энтузиазмом носилась по комнатам, расставляя вещи. Значит, и сегодня она не будет грустить!
Пана решительно взяла в руки чашку, сделала большой глоток какао – и тут же выплюнула все, забрызгав оконное стекло. Иначе бы она подавилась от неожиданности. По заснеженной улице уверенно шел обнаженный мужчина, решительно трамбуя снег голыми пятками. Он прошел буквально в паре метров от окна Паны, так что та очень хорошо могла разглядеть снежинки, запутавшиеся в его темных волосах, а также те, которые, осев на светлую кожу, превращались в воду и живописно скатывались по мужскому телу. Очень привлекательному, надо сказать, телу. На миг Пане показалось, что это не человек, а герой из сказки. Принц. Снежный принц.
– Что за?! – ругнулась Пана, вытирая рукавом толстовки стекло. Волшебный морок пропал, и теперь она видела просто голого человека на улице. Подозрительно! Не зря же она училась на третьем курсе юридического и мечтала стать прокурором. Пана сделала пару фотографий на телефон. Вдруг было совершено преступление и понадобятся доказательства. С возрастающим удивлением она наблюдала, как незнакомец вошел в подъезд соседнего дома. Почти во всех окнах горел свет, но, может быть, ей удастся вычислить квартиру, где живет этот сомнительный субъект? Она чуть не подпрыгнула, когда засветилось окно на втором этаже прямо напротив ее. Пана увидела, как незнакомец прошел через комнату и скрылся где-то в глубине квартиры.
Минут через пятнадцать, когда терпение прилипшей к окну Паны было уже на исходе, незнакомец продефилировал обратно. В полотенце на бедрах и с еще одним полотенцем в руках, которым он вытирал мокрые черные волосы. Пана уже успела вдоль и поперек изучить обстановку комнаты, которая была доступна ее взору сквозь незадернутые шторы: кожаный диван, стеклянный журнальный столик и ярко-алый ковер. Она сделала еще один снимок, пытаясь запечатлеть лицо странного соседа. Ведь на прошлых фотографиях получилась только спина, ну и то, что пониже спины. Незнакомец на минуту пропал из ее поля зрения, а потом вернулся с охапкой одежды, которую кинул на диван.
Пана судорожно вздохнула. Кажется, она задержала дыхание, наблюдая, как странный сосед одевается. Этот стриптиз наоборот завораживал. Трусы, брюки, носки, рубашка. Что в этом может быть эротичного? Но Пана и думать забыла о своих подозрениях насчет соседа. Как он двигался! Хищник. Мышцы тягуче перекатывались под кожей. Движения плавные, будто в танце. Хочется смотреть, впитывая в себя каждый жест.
Незнакомец был красивым. И чем больше он одевался, тем очевиднее становилось, насколько привлекательное тело скрывается под тканью. Пана неосознанно погладила стекло как раз напротив груди мужчины. Если она коснется его так, то что ощутит? Тепло белой как снег кожи?
Сосед, будто почувствовав ее мысли и взгляд, вскинул голову и посмотрел прямо на Пану, а потом, шагнув к окну, задернул шторы. Девушка соскочила с подоконника, красная от стыда и смущения. По полу запрыгала чашка, расплескивая содержимое.
– Мяу? – подал голос угольно-черный кот по имени Тихон, мирно дремавший на диване, а теперь осторожно нюхавший разлитую жидкость. Решив, что молоко, даже если оно какао, все равно молоко, кот начал лакать из лужицы.
– Правильно, Тиша, что добру пропадать, – согласилась с котом Пана, поднимая чашку и удивляясь, что та осталась целой.
26 декабря. Два мандарина в сугробе
С утра Пана просмотрела все новости местного и не очень масштаба. Никакой информации о преступлениях в ее районе не было.
– Ну вот, можно теперь выкинуть этого странного соседа из головы. Он не преступник, а просто нудист или эксгибиционист.
– Мяу, – согласился Тихон, вившийся на кухне в надежде на второй завтрак. Кот очень выразительно сел рядом с пустой миской.
– Ты же уже ел! – возмутилась Пана.
– Мяу? – В этом звуке слышался стон всех несчастных голодающих котов мира. Разве он ел? Хозяйка, быть такого не может!
– Печенку? – спросила Пана, открывая холодильник.
– Мя, – скривился кот.
– Молоко?
Кот многозначительно промолчал, позволяя хозяйке самой догадываться, чего его мохнатое величество желает в данный момент.
– Яблоко?
– Мяу! – обрадовался фрукту этот очень нестандартный питомец. Он действительно ел яблоки, а также апельсины и бананы.
***
Но странный сосед из головы выкидываться не желал. Целый день Пана думала о нем, о том, почему он оказался на улице без одежды.
– Прося, ты что в облаках витаешь? – толкнула ее в бок однокурсница Милана, с которой Пана сдружилась с первых дней в новом институте.
– Мила, я же просила называть меня Паной.
– Уж простите, Прасковья Александровна, но я думала, вы уже смирились с Просей. Не буду напоминать вам о других неблагозвучных вариантах.
– Только посмей!
– Пара… – начала Мила, но Пана ловко накрыла ее рот ладонью.
– Воробьева, Свиристелкина, если вам неинтересна консультация, то встретимся на экзамене! – повысила голос преподавательница, заметив возню на задней парте.
– Простите, Маргарита Николаевна! – в два голоса отозвались Пана с Милой, приняв вид самых примерных студенток.
