Мастер много так работал, вас всех пытался удивить,
Оттого проказница усталость его сумела усыпить.
Сон навеял словно вьюга, словно резвая волна.
И заснул писатель крепко, при этом за столом сидя.
Гений пытался много сделать наяву,
Но теперь настало время ночного рандеву.
С мыслями, идеями своими он повстречался в мире грез,
И каждую из них разглядел внимательно, насквозь.
Он обнаружил все ошибки, что нечаянно допустил,
Все внимательно обдумав, нечто новое открыл.
Писатель, будто инженер, механизм начал создавать.
Свои задумки, как детали пазла, решил в единое собрать.
Головоломка вмиг решилась, механизм заработал,
И полеты мыслей развили скорость самолета.
Буквы в слова сложились, слова сложились в предложения,
Предложения – в абзацы, абзацы – в главы и другие разделенья.
Рождались его произведения, которые еще не видел свет.
Скрывать их было б преступленьем, воплощеньем многих бед.
Множество историй теперь вам может рассказать,
Потому, проснувшись, их все решил он записать.
(Ваш дорогой М.Ш.)
В одном из главных театров города Н выступали два известных артиста. Они были настолько популярны, что все билеты были раскуплены еще за несколько месяцев до самого представления.
Оба артиста были очень талантливы: один из них рассказывал различные шутки, анекдоты, прочие смешные истории из жизни и рассказывал это очень артистично, так, что публика чуть ли не закатывалась смехом; второй артист был интересен нечто другим – он славился своим умом и умением рассуждать, его размышления о жизни иногда так затрагивали души зрителей, что многие люди даже плакали.
И вот выступление в городе Н закончилось – после представления зрители, сидящие в зале осыпали выступивших аплодисментами и говорили, насколько же талантливыми они являются. Вскоре оба артиста отправились в закулисное помещение, чтобы немного отдохнуть, а потом отправиться в гостиницу, где они временно жили. В закулисье и произошел довольно интересный разговор.
«Знаешь, меня всегда мучил один интересный вопрос, который я всегда хотел тебе задать, но часто забывал это сделать», – сказал один из артистов.
«И какой же?», – ответил второй.
«Я всегда слышу, что мы с тобой одинаково талантливы. Но я не могу понять почему – мои выступления дарят людям смех, я заставляю их улыбаться, а твои – доводят многих до слез. Но все равно после твоего выступления люди хлопают тебе также как и мне, иногда даже громче. Почему?»
«Сейчас я тебе объясню», – сказал второй артист и начал свое рассуждение
Слезы честнее смеха. Согласись, если я попрошу тебя специально засмеяться, ты без проблем выполнишь мою просьбу, но если я попрошу тебя специально заплакать, у тебя это не получится. Большинство людей не смогут заплакать без причины – лишь немногим это дано. Следовательно, слезы почти невозможно сделать поддельными.
Смех слишком часто оказывается ненастоящим. Многие люди смеются над шуткой из вежливости с мыслью: «Человек старался, придумывал и пытался меня рассмешить, посмеюсь, чтобы его не обидеть». Также многие смеются, чтобы не отличаться от окружающих: «Если я не посмеюсь, то все подумают, что я очень глупый, раз не понял такую остроумную шутку». Самое интересное, что шутка и правда может быть неинтересной и вовсе несмешной, но люди всё равно будут смеяться, потому, что каждый из них будет думать по такому принципу.
Я соглашусь с тем, что смех может быть искренним, но стоит понимать – смех может вызвать самая глупая и плоская шутка, а заплакать человека может заставить только то, что до глубины души тронуло его и заставило задуматься.
Слезы способны отразить намного больше чувств человека, чем смех. Смех сможет показать лишь радость человека сейчас, в настоящем, а слезы, как бы многие не говорили и ошибочно не думали, показывают огромный спектр эмоций: слезы матери, сын которой вернулся живым и невредимым с кровопролитной войны – это слезы истинного счастья; слезы девушки, чей любимый погиб и не вернулся с той же войны – это слезы истинного горя; слезы, когда мы теряем своих близких друзей – это слезы истинной печали. Этот список можно продолжать бесконечно. На такие эмоции не способен даже самый искренний смех.
Слезы определяют человека. Лишь тот, у кого в сердце есть чувство сострадания, жалости и милосердия способен заплакать и проронить слезу. Нередко люди смеются, чтобы не показывать боль, которая съедает их изнутри, а, значит, смех не всегда является показателем счастья.
Смех способен затронуть лишь небольшой клочок времени – момент, когда человек услышал ту самую уместную и удачную шутку. Слезы затрагивают куда более долгий промежуток – нашу жизнь, а даже если не жизнь, то довольно продолжительные моменты, которые намного длиннее, чем самая остроумная шутка, которую в состоянии придумать разум подлинного гения, умнейшего человека на всей планете.
Через слезы выходит боль, скорбь, печаль и грусть – все то, что скрыто в человеческой душе, в ее потайных уголках, в ее «темных аллеях». Все эти чувства гложут человека, поедают его изнутри, и лишь слезы способны облегчить эти страдания. Не зря еще с детства каждый из нас слышал такую фразу: «Поплачь, тебе станет легче».
Мои истории и рассуждения необязательно должны касаться конкретного человека, абсолютно каждого зрителя, сидящего в зале. Люди имеют очень интересную и по истину великую и чудную особенность. Когда мы слышим чью-то грустную историю, когда мы слышим о несчастье другого, мы автоматически смотрим на это событие через призму нашей жизни, жизни наших родных, людей, которые всегда были и будут нам дороги. И через эту призму проходят также наши переживания, страдания из-за потери тех, кого мы искренне любили. Той призмой является чувство, описанное мной выше, – сострадание.
Но если проявилось сострадание, значит, будут и слезы. Часто люди прячут глубоко в сознании свою боль, но это не помогает. Если она не находит выхода и остается в душе человека, она как гусеница прогрызает душу, превращая ее в «червивое яблоко». Именно слезы способны остановить эту «гусеницу», не позволить ей дальше «прогрызать» свои пути. Я пытаюсь через истории и размышления, которые по факту не касаются большинства людей, через их слезы, помочь им открыть это злосчастный ящик Пандоры и выпустить боль, которую каждый из них зачастую скрывает глубоко внутри себя.
Потому они мне и хлопают. Они хлопают не моему умению рассуждать и вовсе не моему уму. Мои аплодисменты и твои координально отличаются. Они хлопают тебе, потому что ты истинный гений, мастер своего дела, лучший шутник, которого они видели в своей жизни, а мне они хлопают в знак почтения и благодарности, ведь я смог если не избавить их от боли и душевных ран, гложущих их глубоко внутри, то хотя бы как-то смог облегчить их тяжкую ношу, – решительно произнес второй артист и покинул закулисное помещение, оставив своего коллегу и партнера по гастролям одного наедине со своими мыслями, касающимися того, что он только что услышал.
