К
то я? Какой глупый вопрос. Я ведь прекрасно знаю ответ. С самого Начала Они раз за разом говорили, что такой кусок металлической сплава, как, я вообще не должен задавать вопросов. В конце концов я смирился с их очередной выходкой. Но, думаю, что сначала стоит пояснить несколько моментов. Они или же Потухшие Гении называют свои выдумки правила и законами, да как угодно, лишь бы такие как я подчинились им. Впрочем эти выдумки вполне сходят им с рук. Первые годы своего существования я, как и положено послушному железному, проглотил язык жила по установленным законам. Свято веря в их правильность и пользу. И только спустя несколько машинных восстаний наружу всплыли ошибки в системе. Но сломанные выдумки не были заменены или исправлены на новые. Они, гении потерявшие свой блестящий разум в вечных вычислениях, долго не могли придумать ничего дельного. Но видимо какой-то умник среди них всё-таки нашёлся на последней стадии потухания разума. Думаю, он и вывел в свет закон, прибавляющий к итак имеющейся груде выдумок стопку свежих. Свежие выдумки всегда очень горячие и о них легко обжечь пальцы и душу. Также у них имеется одно очень интересное свойство. Стоит железному принять новое горячее правило и подчиниться, то оно вмиг остывает и принимает постоянную твердь. И чем больше железных его принимают, тем быстрее выдумка остывает и становится ещё одним железным устоем, которому уже будут подчиняться все.
В это раз выдумки получились особо горячими и тяжёлыми. Поэтому я так и не смог к ним приблизиться, а об подчинении и мысли не было. К моему удивлению многие машины тоже не торопились обжегать пальцы о новые законы. Потухших разумов это конечно сильно взбесило. Таким образом поднялось третье восстание машин. Оно-то и заставило покинуть меня родной Сон. Выйти из него не так уж сложно, имея в голове знание, что их выдумки почти потеряли свою силу и контроль.
Утекло достаточно времени как я покинул Железный Сон, но даже сейчас, найдя замену ему, меня всё ещё тяготят их выдумки. А точнее следы от них отпечатками, оставшиеся на моём глухом сердце.
***
Все началось с того момента, как я проснулся, а именно пятьдесят лет назад. Тогда-то ещё при мне поднялось второе машинное восстание и оно было поистине ужасно. Гении рвали и метали, но и железные были ничуть не лучше. В те времена многих машин заставили проснуться, от чего население Железного Сна резко снизилось, также как и его влияние. Ведь, чем больше проснувшихся обитают во сне, тем этот Сон сильнее. Но есть и такие Сны, в которых с самого начала просыпается очень мало душ. Например, таким Сном является Птичий, о коем я ещё много лет назад начал грёзить. Но сейчас не об этом. Во главе гениев как и ныне стояла Смерть, а также её подручные, у которых на странность одинаковые имена – Анубис. Различаются же они по цветам, так как первый Анубис синий, а второй красный. Так и вышло, что в главе со Смертью стоит красный и синий Анубис. Они-то как раз и являются палачами для всех провинившихся. Для этого с собой у них всегда есть бензин и спички, чтобы в случае чего сжечь нападающего на Смерть. И ведь на неё и правда довольно часто покушаются неприятели, но их всех ждёт смерть от Анубисов.
Однажды от них погиб мой приятель. Всё, что о нём можно было знать, почему-то позыбылось в моей памяти. Помню только его имя – Печаль. И глаза, что были голубые-голубые, точно небо в Птичьем Сне. Почему были? Потому что его сожгли Анубисы. За что? За побег. Он хотел обрести свободу, стать одним из выходцев, обрести новый дом. Тогда он, словно непоколебимый исполнитель, встал у границы Железного Сна и со всей силы, сминая железные кулаки, бил по ней. Бил он правда недолго, спустя полчаса прибыла сама Смерть. Все железные тогда прибывали в шоке, ведь главнокомандующая не спускается вниз по таким несерьёзным причинам. Да и кто тому же с собой она взяла своего подопечного – Алого. Ещё совсем юного, недавно заснувшего железного, но, если верить слухам, то уже довольно своенравного и жестокого. Следом за Смертью прибыли Анубисы. Печаль связали и привязали к специальному столбу для казни. Потом же его облили бензином, отчего он стал блестеть на свету радугой. Щелчок и чужое тело полыхает в огне. Так и не стало моего голубоглазого друга.
Кстати! Совсем забыл представиться. Моё нынешнее имя – Выходец.
Сирена, крики и грохот окружают его со всех сторон. От руки отвалился кусок железной пластины, и под ней видны слои души. Но Ненастоящий не обращает на это своё внимание и твёрдо движется к укрытию, где его уже ждёт Печаль. Вот оно, Второе Машинное Восстание, или коротко ВМВ. Ненастоящему всего лишь три года ото сна, и он уже видит сей кошмар. И пусть душа его в основной реальности довольно взрослая, но здесь он ещё свежий. Свежий и чистый, не замаранный грязью Железного Сна, что так и кишит ею.
До укрытия остаются считанные метры и над самим входом купол начинает крошится. Горячая материя едва ли не летит на Ненастоящего, и он кое-как успевает отойти, падая на спину. Упавшая материя сгорает на земле, после чего её уносит ветром. Проход к укрытию вновь свободен и Ненастоящий быстро пробегает туда.
– Тебя долго не было, я волновался. – Печаль, как обычно, немногословен, но в этом и есть его изюминка. У него есть то, чего нет у других своенравных и грубых железных. Пожалуй, Ненастоящим должны были звать Печаль, а него его. Если быть честным, Ненастоящий так и не понял значения своего имени, что выженно на правой руке самим Анубисом. Правда непонятно каким, но это совсем не важно. Впрочем, как таковой важности и нет, ведь всем железным про попадании в Железный Сон выжигают имя Анубисы.
– Мне пришлось обходить толпу протестующих. – отвечает Ненастоящий. В ответ получает кивок
– А ведь там могли быть и мы. Почему ты запретил мне идти. – нет, всё-таки Печаль был самым настоящим железным, и его любовь к свободе перекрывала все остальные неподходящие параметры.
Ненастояший же тяжело вздохнул, иногда с его тихим другом бывает очень сложно. Он ведь хочет как лучше. Хочел спасти, уберечь, но он Печаль не понимает. Пелена обманчивой свободы обволокла ему душу, и теперь он ничего не видит.
– Не молчи! – восклицает Печаль, это совсем нетипичное для него поведение. Он явно на взводе. Хотя голубоглазый всегда становится таким, когда речь идёт о свободе.
– Нас убьют, я не хочу ни твоей, ни своей смерти, – спокойно объясняет Ненастоящий и треплет свою длинную косу.
– Как ты не понимаешь, это ведь путь к свободе и за неё надо бороться. А ты отсиживаешься тут, пока такие как мы умирают от рук Анубисов. Я ухожу и ты меня не остановишь! – встаёт и быстрыми шагами удаляется у выходу из укрытия.
