ГЛАВА I. Кинжал, дипломатия, смерть и тщета
Жизнь имеет много ликов в своём сундуке, вынимая их по мере проявления поступков своего владельца. Самый обманчивый и опасный среди них – это двойственный лик победы и поражения, отнимающий покой, в котором кроется истинное счастье. Настоящий мудрец проводит свою жизнь так, чтобы этот лик так и остался в сундуке, никогда не увидев света, в то время как другие силятся понять, какой стороной лик развёрнут к ним в данный момент.
Тёмная книга шёпота.
Мелодичные звуки струн заставляли одинаково сильно трепетать сердца слуг и знатных вельмож из королевской свиты. Даже у стражей, угрюмо застывших, словно могучие статуи, в углах комнаты, невольно туманился взгляд. Менестрели превзошли себя в своём искусстве. Единственным человеком, не разделявшим общих восторгов, был сам монарх. Такое неприятие музыки отчасти объяснялось кошмарами, мучившими короля уже не первую ночь, отчего его настроение было хуже некуда. Его величество Реннио XVIII, король Флеронта, держатель жезла силы, владыка душ и снов, покоритель демонов и прочее, стоял подле кровати с резным изголовьем и позволял слугам себя одевать.
Парикмахеры колдовали над его причёской, пажи старательно застёгивали пуговицы на планках. Свита не скупилась на комплименты в адрес короля. То, что его достаточно простой наряд очень ладно сидел на нём, объяснялось исключительно достоинствами его фигуры, а не ухищрениями портных или богатством украшений. Он был высок и широкоплеч, как и подобает прославленному воину, свиреп, как голодный зверь, и резок, как луч нестерпимо яркого света. В народе и в кулуарах дворца его за глаза называли Каменным вождём из-за каменного выражения лица и особой жестокости по отношению к прогневавшим его врагам.
–Эй, Валти! – рявкнул он, сдвинув брови. – Что думаешь об этом менестрельем дребезжании? У нас уже уши вянут!
Менестрели прекратили играть, в страхе взглянув на придворного шута, и в королевской опочивальне повисла напряжённая тишина. Валтуин бесцеремонно расположился у ног короля, словно сытый матёрый котище, игнорируя всякий придворный этикет и укоризненные взгляды некоторых особо рьяных ханжей из свиты его господина. От решения этого пройдохи сейчас зависели жизни музыкантов. Король любил казнить по любому поводу, а иногда и без повода.
Шут чинно встал, полыхнув ярким нарядом из пёстрых лохмотьев, словно задиристая птица потрёпанным опереньем. Хотя ростом он был ниже короля и не был наделён такой же мощной мускулатурой, этот безобразный нелепый костюм со множеством бубенцов и цветных заплаток не мог скрыть его стройную, атлетично сложенную фигуру. Он окинул окружающих проницательным и насмешливым взглядом карих глаз, похожих на тёмные вишни в коньяке, и, ударив по струнам своего видавшего виды дакрильона, запел хриплым голосом отчаянного пропойцы:
[{Если сильно тра-ля-ля,
Вянут уши короля,
Значит, Валти, хватит спать–
Надо уши поливать!}]
Он подмигнул менестрелям, быстро понявшим этот знак и поддержавшим незатейливый мотив его песни своей совершенной игрой, а сам принялся уморительно пританцовывать вокруг короля, смешно тряся головой и энергично наяривая на дакрильоне. Придворные, затаив дыхание, следили за его выходками и реакцией монарха.
[{Прямо в уши, тру-лю-лю,
Громко крикну королю:
Как ты мудр, щедр и удал!
Ты – мой главный идеал!}]
Последние слова Валти проорал оглушительно громко, нарочито перевирая мотив, вызвав смех Реннио, быстро понявшего намёк своего шута.
[{В результате, три-ли-ли,
Глядь – а уши зацвели!
И за все свои труды
Можно ждать теперь плоды.}]
Шут рухнул на колени перед королём, склонив голову так, словно собирался бросить её на плаху, и замолчал. Реннио для порядка отвесил ему лёгкую затрещину за дерзость, но все видели, что король сменил гнев на милость.
– Что у нас на сегодня?– спросил он, с усмешкой глядя на своё отражение в зеркале.
– Встреча с послами, сир, – с поклоном сообщил канцлер Теиссем – худощавый седовласый вельможа, служивший ещё отцу нынешнего короля. – Затем…
– Валти, мы готовы к встрече с послами? – спросил Реннио, бесцеремонно перебивая говорившего.
– Мы готовы к встрече с послами. – Валтуин скорчил забавную рожу и встал на цыпочки, чтобы быть одного роста с королём, – А готовы ли послы к встрече с нами?
Он приколол на воротник Реннио парадную брошь, служившую единственным украшением, совершенно не гармонировавшим с другими элементами простого одеяния короля, и, хитро улыбаясь, взглянул ему в глаза. С некоторых пор это был их постоянный утренний ритуал. Придворным, присутствовавшим при подобном действе, казалось, что брошь – талисман на удачу. Никто не догадывался об истинном её предназначении. Реннио улыбнулся в ответ, ощутив, как разум привычно наполняется необходимыми сведениями. Валтуин, видимо, проработал всю ночь, чтобы снабдить короля этой информацией. Брошь, которую называли ещё Хранителем идей, была военным трофеем, который чудом попал в руки короля при взятии вражеской цитадели магов-отступников. Иногда и маги могут быть полезны – правда, не так, как шуты.
– Что ещё? – нетерпеливо бросил Реннио, холодно взглянув на канцлера.
– Слушание прошений жителей Флеронта, государь, и рассмотрение списков на казнь, представленных негласной службой, – почтительно продолжил Теиссем.
– Спасибо, канцлер, – сказал король, с усмешкой покосившись на Валтуина, который успел отвесить Теиссему шутовской поклон и в довершение смачно облобызать его руку.
Послов было трое. Канис из Патриема, похожий на верного пса, ходил взад-вперёд, продумывая, что он скажет королю, и шевелил губами, проговаривая нужные слова. Происходя от расы вельсов, он был единственным из трёх послов, выглядевшим почти как человек, за исключением синих волос и светящихся глаз с вертикальными зрачками.
Койран, представлявший Кастелиум, уже в сотый раз разглядывал достаточно скромное убранство коридора, ведущего в тронный зал. Казна Флеронта была опустошена войной. Посол покачал одной из голов, низко посаженных на мощных плечах, отчего красные кожаные косицы, свисавшие со лбов и подбородков, заколыхались в такт. Фальчи, его народ, славился несметными богатствами, что могло послужить козырем в переговорах.
Келяб, посол Аксумая, был типичным представителем народа магров. Высокий, остроносый, словно хищная птица, синеватый, как утопленник, только что выловленный из омута, он смотрел свысока на своих коллег. Раса нестареющих магров была намного старше всех существующих. Свой визит к королю людей он считал унизительным, но это унижение нужно было пережить, чтобы в дальнейшем обратить его в восхождение. Его народ должен был вернуть себе былое величие и славу.
