Кесси стояла у окна своей городской квартиры и задумчиво теребила каплевидный кулон из горного хрусталя, который купила себе почти сразу после рождения дочери, как будто заключила туда все невыплаканные по Максу слезы, не давая себе это сделать в жизни до сих пор.
«Прошел целый год» – думала она, завороженно смотря на капли дождя, медленно стекающие по стеклу, словно те слезы, которые хранила ее душа. Она до сих пор не восстановила душевное равновесие после того, что Макс сделал. От того выбора, который он сделал за них двоих….
Да, прошел ровно год с того страшного дня, когда она осознала свои чувства к Максу, а он выбрал не ее. Кесси уже оглядываясь назад понимала, что не случись ее понимание слишком поздно, возможно, она смогла бы заставить, уговорить его остаться с ней. Она просто не успела, а поэтому он выбрал ту, которая была сильнее ее, и даже спорить с которой было бесполезно. Эта «женщина» всегда привлекала мужчин, и ради нее они совершали много всего, и имя ей Смерть ….
Вот только Кесси не могла до сих пор простить себе, что не сказала ему о ребенке. Хотя с другой стороны, она, возможно, сделала это осознанно. Женщина слишком хорошо помнила, что он сказал ей однажды, что ненавидит детей.
«Вполне возможно, что это теперь только кажется мне, что он тоже был неравнодушен, а на самом деле всегда был просто груб и эгоистичен?» – думала она сейчас. – «Возможно, мне только показалось, что он может быть другим?» – мучилась Кесси до сих пор, так и не определив для себя, каким Макс был на самом деле. Каким был настоящим? Но ее сердце все равно помнило о тех месяцах, которые они провели вместе после начала его лечения, а особенно о последних двух. Именно тогда она начала осознавать его другим, а ее ненависть к этому человеку, который принес ей столько бед и боли, а еще наслаждения и восторга, стала меняться. Ее чувства к нему стали меняться.
Кесси тогда, наконец, увидела, что за его холодностью и жестокостью скрывается что– то намного более глубокое, а такие его эмоции – только ширма для окружающих его людей. Но проводя с Максом так много времени, как она тогда, женщине начало казаться, что она научилась различать, когда он искренен, а когда опять надевал маску. Вот только в тот роковой день она в пылу своих собственных чувств так и не увидела этого. Не смогла понять, каковы его настоящие чувства к ней на самом деле. Женщине так хотелось верить, что она понимала его, но последний день настолько перевернул весь ее мир даже еще до выстрела, что она совершенно запуталась. Но ее душа все равно любила его до сих пор, и Кесси ничего не могла с собой поделать. А самое ужасное, что всех мужчин, которых она встречала теперь, она сравнивала с ним. И те как один проигрывали ему.
«А возможно, так и должно было быть, как произошло…», – думала она, словно пытаясь найти успокоение, что именно так все случилось. Ей было больно думать, что она могла и не сделала то самое, что смогло бы заставить его захотеть жить. Жить с ней и дочерью, невзирая на его физическое увечье.
С каждым днем Кесси, не в силах забыть, опять и опять прокручивала все те события и не могла отделаться от ощущения, что как раз тогда он вполне был искренен с ней в тот роковой для него час. А потом ей опять казалось, что не было чувств, а была просто страсть. Да, безбашенная, всепоглощающая, заставляющая дрожать тела и сходить с ума разум, но страсть. Чувство, от которого, как женщина сейчас осознавала, она сама становилась практически одержима его демоном. Во всяком случае, Кесси понимала, что никогда не боялась этого.
«Но на таком не построишь отношения, а тем более, когда нас уже трое», – рассуждала она. И затем более реальные мысли лезли ей в голову, как она не отгоняла их.
«Вряд ли бы могли жить семьей, не говоря про ребенка» – думала Кесси. – «Он был слишком эгоистичен и поглощен собой, чтобы жить как обычный человек», – все больше убеждала себя она, а внутри нее при этом была пустота и печаль. Женщина все время, думая про Лану вспоминала опять и снова их с Максом разговор, который был лишь однажды, как сейчас слыша слова мужчины, что он не хочет ребенка. Ее сердце ныло от этого, страдало от неразделенной любви, осознавая всю беспомощность разума и парадоксальность ее чувств к тому, кто держал ее в плену, заставлял, подчинял, разрушил в итоге ее жизнь. Она столько раз говорила себе, что он никогда не заслуживал ее чувств, но от этого ей не становилось сильно легче.
И стоило Кесси только закрыть глаза, как она почти чувствовала его прикосновения, его страсть, и ее опять засасывало в этот водоворот воспоминаний об их безумстве, безудержном и беспощадном. А потом вспоминала совместный ужин в ресторане в День Благодарения, и у нее щемило сердце от тоски и нежности.
С Шоном Кесси так и не смогла помириться, с трудом сохранив дружбу. Особенно, когда он узнал, что у нее растет ребенок от другого мужчины. А она, в свою очередь так и не решилась ему признаться честно и до конца в том, что с ней произошло, поэтому он до сих пор был твердо уверен, что она просто изменила ему из женской вредности или мести.
Женщина даже не очень огорчалась по этому поводу. Ее жизнь теперь была посвящена дочери, которая с каждым днем все больше становилась похожа на Макса, особенно какой– то незаметной мимикой, от чего сердце Кесси вздрагивало каждый раз.
Она вздохнула и отошла от окна к кроватке Ланы, которая сейчас мирно спала. Так Кесси постояла немного, любуясь на дочь, лицо которой ей напоминало ангела, кроме, правда тех моментов, когда та чего– то очень хотела. В этот момент девочка была вылитый отец: такая же упрямая и не принимающая отказа в своих желаниях. Хотя к слову, Кесси все же немного научилась справляться с ней даже такой.
Женщина улыбнулась и отошла от кроватки. Идея возникшая у нее в голове спонтанно, уже не давала ей покоя.
«Сегодня День Благодарения» – думала она, – «а что, если…..»
Воспоминания тут же породили бурю эмоций внутри нее....
Она вздохнула с тихой печалью и начала собираться, зная, что Лана скоро проснется. Кесси вдруг захотелось то ли отвлечься, то ли наоборот, вернуться в тот момент, когда, она, пожалуй, была счастлива, сама того не понимая.
Когда девочка зашевелилась в кроватке за секунду, до того, как открыть свои темные, почти черные глаза, Кесси уже была готова к прогулке. На ней были классические теплые брюки, изящный вязанный свитер, немного косметики на лице и заколотые в высокий хвост волосы. Женщина покормила дочь и стала одевать ее на прогулку.
А когда они погуляли уже около часа, то Кесси неожиданно или наоборот, осознанно, остановилась у двери ресторана. Того самого, где она была с Максом почти год назад. Женщина постояла в нерешительности минут пять, а потом все– таки открыла дверь и вкатила коляску с дочерью внутрь.
