Глава 1
Толстый шмель подлетел к растрескавшейся раме и сел на белый цветок вьюнка. Вечер! Зрелая трава укрылась одеялом из розовых лучей, яркие тона деревенского пейзажа стали приглушенными. К безмятежным повторяющимся звукам природы – стрекоту, жужжанию, шороху, – примешиваются голоса женщин. Это к Марии Васильевне гости приехали, подруги Светик и Оленька.
– Маш, ну что ты тут все живешь! Переезжай в город, найди себе мужика, в конце концов! Сдалась тебе эта дыра деревенская! – говорит Оленька, уверенно кивая белокурой кудрявой головой.
Маша переставила чайник с плиты на стол, села на деревянный табурет, провела кончиками тонких пальцев по краю столешницы.
– Ну а куда бы я поехала? Кто меня в этом городе ждет?
– Да никто! Сняла бы квартиру! Сейчас все так делают!
Оля повела плечами, с хитрецой в голосе добавив:
– У мужа полно свободных от личных обязательств коллег…
Маша вздохнула, подперла щеку ладонью, аккуратно помешала ложечкой чай.
– Нет, девочки. Все это не для меня. Не по возрасту мне уже свидания, цветы, романтика. Я даже представить не могу, как обнимаюсь с каким-нибудь стариком.
Света тихо засмеялась, и ее доброе лицо стало миловиднее.
Многие их одноклассники из деревни давно обрюзгли, некоторые поседели и полысели. К тому же так называемые "свободные" были по большей части разведенными, их жизнь уже сложилась. Маше было тридцать семь. С молодости она сама себе хозяйкой была и вряд ли уже могла бы говорить о будничных проблемах с посторонним человеком. Трудно ей было раскрыться.
Света прекрасно понимала подругу. Вот уже без малого шестнадцать лет она прожила в браке с Толей. И все эти годы жизнь супругов была полна забот о детях, доме. Никто из них не мог представить иного пути. Романтика осталась где-то далеко. Была ли она? Была, наверное, когда-то давно. Потом ее поглотили быт, заботы, усталость, бесконечные споры.
В юности казалось, что дорога жизни пишется самим человеком. А потом… Света встала на колею с того момента как замуж вышла. В тот момент она осознала, что в ее жизни не будет ни путешествий, о которых она мечтала, ни красивых нарядов, ни известности. Теперь будущее для нее предопределялось прошлым.
Сверху загудел турбовинтовой самолет. Он пересекал безоблачное августовское небо, а после стих. Ветер трепал траву, природа жила, как будто и не было этого самолета, этого чужого земле звука.
Оля, в отличие от подруг, до сих пор хранила в себе частичку юношества, хотя и ее жизнь не была безоблачной. У нее был заботливый муж. Ей не надо было ухаживать за пожилыми родителями, сестра взяла на себя эти заботы. У нее была своя непреодолимая проблема – деток ей бог не дал. Иногда она смотрела на себя в зеркало и видела, что ее красота увядает, уходит молодость. Вот если бы в этом возрасте на детей своих смотреть, то и отражение в зеркале ее не так волновало бы. От тоски ее спасала бурная общественная деятельность и желание помочь всем в этом мире.
– Ну, ты и загнула, Маша! Не по ней романтика! Костя женится, и все, считай, в другой семье будет. Одна останешься! Надо тебе о себе позаботиться, немного подыграть мужчине! И он тут же клюнет! – сказала Оля, посмотрев в коричневую гладь чая.
Маша улыбнулась!
Как давно это было. Они выросли в этой деревне, и их судьбы были так похожи тогда. Как же так вышло, что все они живут по-разному? Мария Васильевна некогда пришла к выводу, что удерживала их школа. И стоило выйти из ее стен, как их дорожки сразу разбежались в разные стороны.
Во времена их выпуска Маше казалось, что ее жизнь складывается лучшим образом. Она влюбилась в одноклассника Витю. Он был отличником, школу закончил с золотой медалью, летом поступил на физико-математический факультет университета. Она шла в педагогический, но потянула поступление только на вечернее отделение. В некотором смысле это был плюс для них. Она устроилась на завод, днем работала, вечером училась. Денег хватало на то, чтобы оплачивать съемное жилье, и на питание. Все было ничего, они справлялись. Только вот Витя был птицей более высокого полета. Такая жизнь не по нему была. Маша помнила день их расставания очень четко. Она пришла вечером после учебы, зашла в их небольшую единственную комнатку. Витя на диване лежал и, крутя спичку во рту, задумчиво смотрел на стену. Маша осторожно легла рядом, прижалась, уткнулась лицом в его теплый бок.
– Вить? Вить, давай поженимся!
– Ты серьезно? – вяло спросил Виктор.
Маша почувствовала, как мышцы под ее щекой напряглись. Витя резко поднялся, надел тапочки.
– Не сейчас! На что жениться? И так еле концы с концами сводим!
Маша тяжело вздохнула. Все это она прекрасно понимала. Ей тоже хотелось, чтобы свадьба была с красивым платьем, чтобы рядом были ее подруги, родственники. Теперь об этом можно было не мечтать. В обед после визита к врачу Маша была несколько обескуражена. У них будет ребенок! Все перевернулось с ног на голову! На декретные им не выжить, да и купить надо многое: кроватку, коляску, вещи. Вите придется бросить учебу и начать работать, ведь теперь обязанности добытчика ложатся на его плечи. Виктор был прекрасным организатором. В школе решал проблемы за весь класс, да и в институте был старостой группы. Маша не сомневалась, они справятся.
– Вить, я беременна!
Витя резко обернулся. В его карих глазах Маша увидела настороженность и удивление человека вдруг осознавшего, что его жизнь неожиданно, странным образом меняется под воздействием непреодолимых внешних обстоятельств. Ей тогда показалось, что это всего лишь растерянность. Несколькими часами ранее ее состояние можно было описать именно так.
– Разве это возможно? Ты ведь принимала противозачаточные?
Маша пожала плечами.
– Да. И все же у нас будет ребенок!
Проведя по черным курчавым волосам ладонями, Витя взял со стола пачку сигарет и вышел на балкон. Закуривая, он исподлобья смотрел на фасад соседней пятиэтажки. Этот вид старых кирпичных однотипных зданий ему опостыл. Он видел жизнь своих состоятельных сокурсников. За хорошие оценки им дарили машины, хорошенькие девчонки бегали за ними по пятам. У него же не было возможности купить себе даже приличную одежду. И все же с этим можно было мириться. Надо было лишь идти вперед, потихонечку поднимаясь все выше по карьерной лестнице. Сначала окончить университет, потом аспирантуру, параллельно можно было бы уже проявлять себя в работе. Об этом он говорил Маше чуть ли не каждый день. Разве она прислушалась к нему? Она его подставила! Виктор стукнул по железному парапету балкона кулаком. «Тварь!» – прошипел он.
На следующий день Маша вернулась в пустую квартиру, прочитала записку и рекомендации Вити об аборте. Держа листок, вырванный из тетради, просидела она на табурете на кухне всю ночь. Ее душа тогда приобрела странную форму. Безразличие к личному вдруг стало для нее тем основанием, на котором она могла твердо стоять.
