…Бандит прижал к себе женщину, приставив к ее виску ствол пистолета. В ней, в этой женщине, которую он ранее уже приговорил к смерти, сейчас заключалось решение многих проблем, возможно, и жизни. Нужно было только выйти из одной комнаты, пройти через коридор и войти в другое помещение. В кабинет, где он имел бы хоть какую-то защиту от снайперов. Бандит знал, что проиграл, но сдаваться не хотел. Если и не уйти отсюда, то по крайней мере серьезно испортить проклятому спецназу радость победы – это пока еще было в его силах.
И он решил выйти из комнаты. Прикрываясь женщиной.
Его планам не суждено было сбыться.
Как только он оказался в коридоре, слева кто-то выкрикнул его имя. Бандит резко развернул на голос живой щит, приказав:
– Назад, спец! Исчез с глаз, или я снесу бабе череп! Ну?
Но, повернувшись, он совершил ошибку, на которую и рассчитывал командир отряда спецназа. Профи сзади выстрелил! Пуля выбила ствол пистолета из руки бандита. А у женщины подкосились ноги, и она выскользнула из захвата.
Бандит оказался открытым для оружия спецназа. Он обернулся и увидел того, которого тоже ранее приговорил к смерти. Враг спокойно, но жестко смотрел на бандита. И в его взгляде не было пощады. Офицер спросил:
– Ну что, выродок, хотел получить меня? Получай! Вот он я! Пришел, как и обещал.
– Думаешь взять меня живым? И не мечтай. Такого удовольствия я тебе не доставлю.
И, сделав шаг в сторону, бандит выхватил из-за пояса оборонительную гранату «Ф-1». Но выдернуть кольцо предохранительной чеки не успел. Первая пуля, выпущенная командиром спецназа, перебила одну руку, вторая другую, третья, раздробив колено, завалила бандита. И тут же глушитель автомата того, кто первым окликнул его слева, уперся в голову.
Командир спецназа подошел к корчившемуся от боли бандиту, приказав подчиненным:
– Убрать ублюдка!..
Вечер в офицерском кафе подходил к концу. Старые, неизвестно как попавшие сюда напольные часы гулко пробили половину одиннадцатого. Офицеры, мужской ли компанией или с женами, начали покидать уютное помещение, пожалуй, единственного в военном городке места, где можно было как-то расслабиться после службы. Только подполковник за крайним столиком, задумчиво сидевший в обществе пустой бутылки из-под коньяка, никуда не торопился.
В опустевшем кафе особенно тоскливо зазвучала инструментальная музыка. Подполковник закурил. К нему подошла официантка, присела рядом, положив подбородок на ладонь согнутой в локте руки.
– Все скучаем, спецназ?
Офицер взглянул на излишне размалеванную молодую женщину. Та кокетливо наклонила голову, опустив на столик свои длинные распущенные золотистые волосы, одновременно демонстрируя наполовину оголенную пышную грудь. Подполковник, стряхнув пепел, допил последнюю рюмку, проигнорировав вопрос дамы, сделал заказ:
– Пожалуйста, еще бутылку «Арарата» с собой и, – он посмотрел на полупустую пачку сигарет, – два «Парламента»!
Женщина не сдвинулась с места, спросив:
– Не вредно ли на ночь, Андрей?
– А что в этой жизни не вредно, Люда?
– Ты не знаешь?
– Нет! Поэтому и спрашиваю.
Официантка вздохнула:
– Любовь, подполковник! И особо одиноким, обделенным женской лаской мужчинам!
– Где ее взять-то, любовь?
Людмила наклонилась к офицеру, тихо произнеся:
– А ты вокруг-то осмотрись. Может, и заметишь ее?
Офицер улыбнулся:
– Уж не о себе ли ты, девонька, речь ведешь?
– А что, если и так?
– Ты, Люда, извини за прямоту, не в моем вкусе. Так что я уж лучше коньячку на сон грядущий!
Официантка окинула подполковника насмешливым взглядом, в котором, впрочем, ей не удалось скрыть горечи уязвленного самолюбия.
– Ну-ну, будет тебе коньяк. И сигареты будут. Только дурак ты, Кудреев! По мне, знаешь, сколько мужиков сохнет? Полгарнизона, если не больше! И каждый за счастье посчитал бы просто вечер со мной провести! А ты?..
– Я – не каждый. И закончим на этом.
Подполковник развернулся и прямо, не качаясь, несмотря на выпитую за вечер бутылку, прошел к бару.
Он уже взял коньяк и сигареты, как в кафе зашел его заместитель и начальник штаба отряда подполковник Щукин:
– Вот ты где, Андрей Павлович? А я тебя ищу…
– Что стряслось, Витя? – трезвым голосом спросил Кудреев.
– Пойдем в штаб, дело есть!
Женщина после ухода подполковника подошла к окну, раздвинув тюль, посмотрела уходящим в ночь офицерам, проговорив:
– Ничего, Кудреев! Будешь ты мой, будешь! И еще набегаешься за мной, когда вкус почувствуешь. Вот тогда я и отыграюсь на тебе, Андрюшенька!
Бармен спросил от стойки:
– Ты чего там, Людка, у окна застыла? На полкана спецназовского глаз положила? Зря! Сдался он тебе? Эти ребята – люди временные во всех отношениях. Если не переведут куда вскоре, то на выходе боевом подстрелят, такая у них служба! Ты там заикнулась, что начфин твой на полигон слинял?
– Тебе-то что?
– Как это что? Ты сегодня одна, я тоже один! Оба полны желания, так зачем сдерживать себя? Момент более чем подходящий, хата свободна, все не в каптерке, на старом диване… а, Люд?
– Да пошел ты…
Она отошла от окна, закурив длинную, тонкую сигарету, взглянула сквозь облако дыма на похотливую физиономию бармена:
– Хотя… а почему бы и нет?
– Прибери быстренько зал, пока я кассу сниму, возьмем шампанского, и все будет ба-бах, дорогая!
* * *
На улице Кудреев спросил у начальника штаба:
– Что, связь с Центром?
– Да!
– Ясно!
– А чего это, Андрей, тебя сегодня в бадыгу занесло?
– Да черт его знает, Витя! Как-то муторно на душе стало, решился развеяться.
– Развеялся?
– Ага! Проглотил пол-литра – и ни в одном глазу. Вот еще пузырек взял, дома догнаться, но, видимо, и без спиртного начальство не слабо догонит, раз в такое время вызывает.
– Это точно.
Щукин взглянул на командира:
– А я подумал, что ты туда завалился, чтобы с Людкой-официанткой шуры-муры закрутить!
– Да ты что!
– Я, будь холостой, уж точно не пропустил бы этой мини-юбки!
– Каждому свое. Ну все, пришли, заканчивай базар.
Офицеры подошли к штабу отдельного ремонтно-восстановительного батальона, прошли в здание, ответили на приветствие дежурного, вошли в кабинет, в котором находилась секретная часть отряда спецназа. Их встретил исполняющий обязанности секретчика, прапорщик Ермолаев. Кудреев, как только Щукин закрыл входную дверь, спросил:
