Пожарище выглядело свежим, будто огонь бушевал тут сегодня утром. Ветер носил облачка пепла, запах гари щекотал ноздри, из золы торчали обуглившиеся балки, похожие на чудовищные кости.
Ивар закрыл глаза, несколько мгновений посидел неподвижно, думая о том, что увидел насланный колдунами морок.
– Ничего себе… – проговорил Нерейд, и в голосе его удивление сплелось со злобой. – Закусай меня тролли…
Ивар поднял веки – страшная картина никуда не исчезла. На том месте, где две недели назад стояла многолюдная усадьба, остались обгорелые развалины.
– Конунг, ты… – начал Арнвид Лысый, но, наткнувшись на полный ледяного бешенства взгляд Ивара, смущенно опустил глаза.
Даг спрыгнул с коня, пошел по самому краю опаленного участка, вглядываясь в землю.
– Сеча была, – сказал он, нагибаясь и рассматривая что-то. – Многие погибли…
Ивар слез с седла.
Четырнадцать дней назад, отправляясь на тинг во Фросту, он был счастливым мужем и отцом, а теперь, судя по всему, лишился горячо любимой жены и сыновей, не успевших взять в руки первый меч…
Хотелось упасть на колени, уставиться в блеклое весеннее небо и заорать «Один, отец наш, Владыка Ратей, ответь! Кто!? Какая тварь осмелилась совершить это!?».
Но конунг не имеет права вести себя так, не рискуя потерять уважение своих людей. Ивар сглотнул скопившуюся в горле горечь и сказал голосом, безжизненным, точно песок пустыни:
– Ищите, должны остаться следы.
Попытался поднять руку, чтобы стереть со лба выступивший пот, и только в этот момент осознал, что кисть закаменела на рукояти меча.
– Так судили Норны, – подошел Арнвид, встал рядом. – Если хочешь, я попробую помочь?
Ивар знал, что руны, начерченные лысым эрилем, помогут отогнать тоску и затушить ярость, но только покачал головой:
– Нет. Мужчина должен встречать удары судьбы лицом к лицу.
– Как знаешь, – ответил Арнвид, потирая лысину, блестящую, словно полированное дерево.
Подошел Даг, заговорил, глядя конунгу куда-то в область коленей:
– Примерно два десятка человек. Пришли со стороны моря. Случилось это вчера утром или позавчера вечером.
– Кто? – спросил Ивар. – Сколько погибших?
– Не знаю, – лучший следопыт дружины, способный отыскать след на голом камне, пожал плечами. – Клянусь шляпой Тунда, на такие вопросы не ответит и Вафтруднир. Нужно смотреть…
– Ищи, – проговорил Ивар.
Даг кивнул и отошел.
– Эй, господин! – донесшийся издалека крик заставил Ивара повернуться.
От виднеющегося на востоке леска к викингам бежал, спотыкаясь, человек. Виднелся болтающийся на поясе нож, коротко стриженые волосы, темные с проседью, выдавали раба.
– Это же Ангус Дятел, – заметил Нерейд, прищурившись. – Интересно, как он ухитрился выжить?
Ивар смотрел на приближающегося человека и вспоминал, как год назад купил пожилого ирландца на торге в Конунгахелле, как спорил с женой, возражавшей против раба-христианина, и как прошлой осенью сделал простого работника управляющим.
Как выяснилось позже – не зря.
– Господин, – Ангус остановился, тяжело дыша и вытирая лицо, по которому струился пот. – Слава Святому Патрику, вы вернулись!
– Говори, – сказал Ивар, с трудом раздвигая сведенные судорогой челюсти. – Что произошло?
– Ваша жена жива, и дети тоже, – проговорил Ангус, отдышавшись. – Мы успели их вывести.
Ивар сглотнул, ощущая, что сейчас взлетит. Сердце дернулось, по телу прокатилась теплая волна.
– Славно, – Нерейд кровожадно оскалился, показал острые белые зубы. – Осталось лишь найти тех, кто напал, и выпустить им кишки…
– Позавчера ночью прискакал паренек из Бюнеса, рассказал, что неподалеку от их селения пристал корабль, и с него сошли вооруженные люди, – проговорил ирландец. – Госпожа захотела оборонять усадьбу, но я ее не послушал…
– Верно поступил, клянусь Гунгниром, – заметил Ивар. – Этим ты заслужил свободу и место в дружине, Ангус Дятел.
– Мы только успели вывести ее и остальных женщин, как заявились чужаки… – ирландец махнул рукой. – Вел их очень высокий воин…
– Храфн Прямой, – проговорил Ивар, скривившись.
Храфн приходился племянником херсиру Тормоду из Согна, чей дом три года назад викинги под предводительством конунга Хаука Льда сожгли, а самого херсира убили.
Хаук погиб в далеком Миклагарде, дружину возглавил Ивар, а Храфн не забыл о мести.
– Они не успели уплыть далеко! – тяжело прогудел Кари, сжимая кулаки, похожие на небольшие бочонки. – Надо поспешить к кораблю!
– Успеем, – кивнул Ивар. – Ангус, где Рагнхильд и дети?
– У отца, – ответил ирландец. – Я их устроил и отправился сюда. Ведь я знал, что вы вернетесь.
– Хорошо, – конунг оглядел дружинников. – Рёгнвальд, Гудрёд, отправляйтесь к побережью, скажите Эйрику, чтобы готовил корабль. Сигфред, возьмешь Ангуса в седло. Мы навестим Рагнхильд, а потом отправимся в погоню! В седла, нечего ждать!
Викинги забрались на коней, крикнул что-то Нерейд. Простучали копыта, на пепелище стало тихо и мертво, как на старом кургане.
Ворота заскрипели, створки поползли в стороны, открывая могучего, поперек себя шире мужика, в волосах и бороде которого седина мешалась с золотом, а на красном лице блестели синие глаза.
– Явился! – прорычал он, глядя на Ивара без особого дружелюбия. – А где шлялся, когда дом надо было защищать? Еще конунг называется…
Ивар не ответил, лишь улыбнулся, вспоминая страх, который некогда испытывал перед бондом Аки по прозвищу Золотая Борода.
Когда-то давно голодный, трясущийся от холода юноша, лишившийся дома и родичей, постучался в эти ворота. Много лет прожил тут, работая с утра до ночи вместе с батраками и рабами.
До того самого дня, когда Аки застукал его на сеновале с собственной дочерью.
– Где Рагнхильд? – спросил Ивар, спешиваясь.
– В доме. Пойдем, – Аки Золотая Борода засопел, смерил зятя мрачным взглядом, вразвалочку зашагал к дому.
Ивар двинулся за ним, ощущая любопытные взгляды стоящих около крыльца домочадцев бонда.
– Папа! Папа! – дверь хлопнула, выпустив светловолосого мальчишку в испачканной чем-то черным рубашке.
– Куда? – преувеличенно сурово рыкнул Аки. – Кто разрешил выходить?
Дверь скрипнула еще раз, и на пороге показалась Рагнхильд, за ее подол цеплялся младший сын.
За годы походов Ивар побывал во многих странах, видел Гвиневру, из-за которой ломали копья рыцари туманного Бретланда, любовался императрицей громадного Миклагарда.
Но красивее Рагнхильд не встречал никого.
– Ты вернулся, муж мой, – сказала она спокойно, как положено жене конунга, и слабо, едва заметно улыбнулась. – Надеюсь, что ублюдки, разорившие наш дом, скоро отправятся в Хель…
– Несомненно, – ответил Ивар, шагая вперед и обнимая жену. Ощутил, как трепещет ее сердце.
– Было очень страшно, – прошептала Рагнхильд. – Но ничего, мы справились.
