После ухода Петра я сидел на Аниной кухне в смешанных чувствах: только что чувак, который на этом самом столе трахнул мою жену, предложил мне совместный брак… Да, вот здесь он её трахал, вон там сидела Анна, а там, где сижу я – Че Гевара… А теперь им нужно дать, видите ли, ответ… Пипец… Раса высокопарных бессовестных трахальщиков!
Я услышал голоса, двойные створки распахнулись, и Мария с Анной, в шикарных вечерних платьях вышли из большой комнаты и прошли на кухню. Я был готов поклясться, что входную дверь никто не открывал. Выходило, они прятались в комнате всё это время. Нет, нереально. Всё-таки у меня есть обыкновение чересчур глубоко задумываться и не замечать окружающих предметов и событий.
—Ну как ты, Саш?
—Да вроде норм… А вы очень красиво смотритесь. Обалденно!
На Марии было струящееся чёрное с инеем обтягивающее платье в пол, с длинным разрезом и ошейником под горло, а на Анне – красное чуть выше колена, с почти полностью открытой спиной, которую пересекали несколько перемычек. Белья под платьем не просматривалось. Сегодня, когда я пишу это, мне совершенно очевидно: ничего более сексуального в мире тентаклей существовать попросту не может.
—Спасибо, Сашенька! – Мария поцеловала меня в щёку.
—Ну что, любимый, – начала Анна, – поговорим? Если ты, конечно, ещё не совсем офонарел от Петиного, то есть нашего, предложения… Может, ты у меня или у Маши что-нибудь хотел узнать…
—Я?.. Нет… Вроде… Разве что… Почему вы не сказали-то?
—Когда? Ещё в школе?!..
—Ну, вообще…
—Ань, не нервничай… Сашенька, она просто… мы… и я… боялась… Кошмар, как…
—Саш, ты же знаешь, как долго я тебя ждала! Со школы… Как тяжело! Ты хоть представляешь, что такое одиннадцать клиторов на теле?! Как колбасит от желания? И у меня, и у Маши, были… Маша вон даже замужем побывала… Мы ж не знали, что у нас будешь ты…
—Вы не ревнуете? Правда? – если честно, я, несмотря на многократные уверения, всё равно морально готовился к разборкам.
—Нет, – терпеливо повторила Анна, – мы с Машей друг к другу не ревнуем. Мы вообще никогда не ревнуем!
—Нет, Ань, когда я была замужем, то ревновала.
—Тануна! И как это?
—Обидно…
—Как человеку может понравиться обида… – пробормотала Аннушка…
—Отчего ты решила, что мне понравилось?
—Нет, не тебе… Саше нравится…
—Это – больное земное самолюбие. От одной партнёрши. От одного члена…
—Хватит меня этим шпынять!
—Сашенька, я хочу сказать, что скоро мы все вместе полностью снимем с тебя этот комплекс…
—Ты про прайд? Мне кажется, Маша, это ещё больше закомплексует… У вас же… много…
—О, Саш, наконец ты перешёл к главному. Если честно, твоя ревность меня не сильно беспокоит. Она для меня лично безопасна… Просто интересно… А что действительно меня волнует: как ты относишься к тому, что я… что мы… что у нас… Не испугаешься ли ты. Не противно ли тебе… Да, ты утверждал, что… я слышала… Но вдруг…
—Ань. Давай честно. Я думаю, нет. Но я ж не видел. Мало ли что… А тебе, а вам можно раздеться? Тут нет никакого нарушения?.. ваших правил…
—Можно… Ты же не будешь… Только с чего это прямо щас-то?.. – с Анны мигом слетела вся её уверенность.
—Ненуачо? Чего ждать-то? Давайте уж за один день…
—Пусть лучше ты, Маш…
—Ну уж нет! Неужели струсила?.. Не бойся, я тебе помогу.
Мария поднялась, вывела за руку притихшую уставившуюся в пол Анну из-за стола и повернула лицом ко мне; сама встала позади и, скинув поочерёдно с плеч подруги бретельки платья, потянула его вниз. Ткань плавно опустилась, открывая груди, а затем соскочила, собравшись под ними. Я невольно залюбовался большими освободившимися колыхающимися ореолами. Она потянула снова, и Аня вскинула на меня метущийся взгляд. Платье опустилось на талию и свободно упало на бёдра, открыв замерший животик. По бокам от пупочка виднелись две вертикальные плотно сомкнутые щели с чуть припухлыми губками. Они выглядели аккуратно и на мой вкус никак не портили её фигуру. Губки правой киски слегка разошлись, приоткрыв вход. Вторую пару я даже не сразу увидел: полные сиськи почти целиком закрывали горизонтальные щёлки под ними. «В полумраке, наверное, и вовсе не заметно».
Мы встретились с Анной глазами: такого выражения у неё на лице не было никогда. Маша тоже глядела на меня, но со значительно меньшим беспокойством и смятением. Взяв Анну за плечи, она твёрдо развернула её спиной и, прижав к груди, обхватила за голову. На спине под лопатками располагались небольшие косые щёлки. Губки здесь разошлись шире, открывая взору клиторы и складки малых губок сбоку от тёмных углублений. Вторая пара лежала чуть ниже, почти горизонтально, и казалась двумя едва заметными складками вдоль линий рёбер. На талии, ровно над венериными ямочками находились вертикальные прекрасно видимые вагины, словно яркие татуировки красных орхидей по обеим сторонам от позвоночника. Я невольно сквозь штаны прикоснулся к напрягающемуся бугорку.
—Ну что… – прошептала уткнувшаяся в огромную Машину грудь Анечка.
Я поднялся и приблизился.
—Не бойся, Анюта, всё хорошо… – успокоила Маша, сверля меня глазами, – Он даже возбудился…
Я ожидал чего угодно, но только не столь сильной эмоциональной реакции: Аня ни с того ни с сего обхватила Марию за шею и громко зарыдала у неё на груди. Требовалось срочно что-то предпринять: я положил руки на трясущиеся плечи и, немного помедлив, плавно повёл вниз, до самых половых губок. Мои пальчики легонько скользили между ними, пока не нащупали и не принялись деликатно поглаживать струнки двух клиторов. Она всё всхлипывала, а её плечи вздрагивали, когда подушечки пальцев порой неосторожно напрямую касались выступающих из-под капюшонов головок. Ощутив дыхание на шее, Анна обратила ко мне залитое слезами лицо, и мы слились в долгом солёном поцелуе. Тем временем я окончательно стащил с неё платье вместе со стрингами, и, расстегнув ремень, приставил кончик к хорошо ему знакомой дырочке. Пальчиками я ласкал её под лопатками, попеременно уделяя внимание и другим её щёлкам. Аннушка выгнулась мне навстречу и приняла меня, всё ещё всхлипывая, но уже постанывая от удовольствия. Мария наблюдала, помогая Анне устоять на каблуках под моими толчками. Вся нервозность этого безумного дня вылилась в желание скорейшей нервной разрядки, и вот скоро я разошёлся и, прижавшись всем телом, часто стукался о мягкие ягодицы, обнимая талию и лаская влагалища на животике. Судорожно дыша, с полусомкнутыми веками я упорно продолжал играть в гляделки с Марией за Аниным плечом, пока она, наконец, не выдержала, и не поймала мои губы. Так я и встретил сладкую судорогу оргазма: взасос целуясь с Машей и на верху блаженства от того, как с силой выдаивала меня Аннушкина киска.
