Было время, когда я не замечала, что существует что-то большее, чем мир людей, в который мне не удавалось протиснуться, чтобы стать его полноценной частью. Я не умела замечать нечто, людей не касающееся. Сосредотачивалась на попытках вникнуть в их сущность, понять, чего же мне не хватает, чтобы стать на них похожей. Такой, как все.
Я наблюдала, как они разговаривают, двигаются, живут, и думала: значит и мне нужно делать что-то подобное. Научилась их чувствовать, копировать, но копирование это не вызывало во мне отклика на бурлящую за пределами данных попыток жизнь.
Как камень, холодный монолит, целый, сплошной, хотя и с трещинами наружу, я не знала своего тела и себя, и не могла узнать. Такое непонимание привело к навязчивому желанию слиться с людьми, почувствовать через них себя частью чего-то нужного и особенного целого.
Порядок в моём организме был нарушен с самого рождения, он напоминал часы, чьи стрелки нередко врут об истинном положении вещей. Механизм работал, но иначе, чем у всех. Долгие годы я жила в его власти, подчинялась и склоняла голову. Хотела стать другой. Хотела заставить его ритм сделаться созвучным с общепринятым.
Ночью слышна работа часов, но не видно ни цифр, ни стрелок, ни направления, в котором они следуют. Они образуют собой некую сбитую естественность, неприкосновенную и точную в своих нарушениях. Естественность, которую хочется больше разрушить, чем понять.
Я относилась к тем детям, которых берегут и считают их долю особенной. Детей этих боятся разбить, как хрустальную, непонятно для чего предназначенную вазу, но знают, что она рано или поздно всё равно рассыплется от случайного неловкого движения или чрезмерной силы воздействия.
Существуют комбинации исходных условий, которые предопределяют не плавное, а ломаное развитие жизни, из-за этого не получается пользоваться ею в полной мере. Развитие липкое, кривое, с запахом больничных очередей и памятью бесчисленных врачебных рук на теле.
Детский церебральный паралич – ДЦП – это то, во что не хочется верить, но оно всегда с тобой. Со мной. Приверженная своей болезни, я старалась обустроиться в ней так, чтобы она стала незаметной. Сложно о чём-то забыть, если зеркало напоминает тебе о наличии некоторых… особенностей. Меня всегда забавляла эта нежная замена слова «дефект». Я принимала её, и многое другое, и как могла доказывала, что я не из хрусталя, а порой даже понимаю время, которое показывают стрелки моих часов. И однажды они показали, что пора меняться.
Отчаянно не хотелось нарушать привычный ритм своей вывернутой наизнанку жизни. Мне не было присуще внутреннее бунтарство тех, кто хочет утвердиться и проявить свою индивидуальность. Мне и так от её спонтанных проявлений деваться было некуда – она была чужда миру обычных людей.
Потому я полностью замкнулась на себе и тех, кто меня окружал.
Не хотелось тратить силы на адаптацию к тому, что находилось за чертой личной безопасности, сфомированной близкими мне людьми.
Быть может, если я хорошо скопирую опыт общения с ними и применю за этой чертой, мне удастся выжить, меня не унизят и даже полюбят.
Я мыслила подобным образом, пока не столкнулась с разочарованием. Оказалось, что совершенных людей не бывает, а подражание никогда не сделает меня счастливой. Я ощутила это глубоко в своих потёмках. Появилось другое желание – разглядеть, узнать, кто я и какой могу стать. Сама.
Желание пустило крепкие корни, отчаянно цепляющиеся за ценности, заложенные с детства. Изучая себя, я не заметила, как впервые посмотрела не на, а сквозь людей, не упираясь в них и не отыскивая знакомые и понятные эмоции. Сквозь ветвистую фантазию внутреннего мира я начала различать настоящий. С ароматом трав и буйным цветением сирени, золотистым песком, волнующимся морем и порывами горячего ветра. Чем трепетнее я подходила к знакомству с собой, тем охотней всё вокруг откликалось на желание присоединиться к миру людей, у которых изначально не было проблем.
Я с нетерпением ожидала, когда же, наконец, во мне пробудится тёплое утро, с запахом растаявшего снега и звонким щебетом птиц, но это случилось лишь на двадцать третьем году жизни. И тогда же закончились неуверенные попытки протиснуться в некую ячейку общества, изначально принадлежащую мне.
Я обрела уверенность в следовании своим идеям и желаниям. Они служили мне сигнальным факелом.
Однажды мне захотелось узнать себя не через людей и даже не через мелочи, которые я училась замечать. Для этого потребовалась мечта – другая страна. И я добралась туда.
Поворачивая стрелки на часах ближе к своему рассвету… К утреннему ветру.
Через слух, зрение, обоняние, прикосновение…
– Восемь из десяти!
– Не паникуй, уменьши хотя бы до пяти. Сейчас мы всё найдём.
Я шла по длинным залам аэропорта с подругой Дианой, провожающей меня в моё первое большое путешествие, и чувствовала, как внутри нарастает паника.
Может быть, я погорячилась и совсем не готова?
Нет, конечно же нет. Я всегда нервничала перед чем-то «вот таким»: долго желаемым и обретённым внезапно.
Перед тем, как начать искать нужный посадочный сектор, мы целый час просидели в кафе, болтая о чём угодно, только не о предстоящей поездке. А что толку обсуждать её, когда суть была понятна с самого начала.
Я знакома, и то поверхностно, только с одним человеком из нашей будущей группы. Кроме того, первый раз направляюсь за границу.
Перед поездкой я не вбила в поисковую строку Google ни одного запроса, связанного с Индией. Не хотелось загружать голову чужими фотографиями, мнениями и стереотипами о стране, в которую собралась. Разбираться по ходу – правило номер один в моей жизни.
Это будет личная Индия, и я буду знакомиться с ней без каких-либо ожиданий и клише.
Когда тему пытались затронуть родные и знакомые, я отвечала:
– Это не имеет значения. Всё, что мне нужно – пересечь границу.
– Как можно вести себя так безрассудно?
– Тебе не страшно?
– А знаешь ли ты, что в Индии…
Слишком много дребезга. Я отбивалась с показным безразличием, но в душе очень переживала.
Было большой глупостью рассказать родным и знакомым о поездке в Индию до упаковки вещей и бегства в аэропорт.
И вот мы мчимся с Дианой по лабиринтам Шереметьево, и я в панике. Что будет, как будет?
Перед процедурой досмотра мы распростились. От волнения я ощущала себя жалкой, но, оставшись без подруги, вспомнила, что буквально с минуты на минуту предстоит встреча с нашей группой. Томясь в очереди на досмотр, я пыталась укрепить намерение попасть в Индию.
Вдруг в кармане заныло – проклюнулось СМС. Я собралась было достать смартфон, но неожиданно пришло чёткое осознание: ни с кем больше не хочу здесь общаться, потому что, наконец, на пороге мечты. За неделю до отъезда у меня появилось предчувствие, что билет куплен в один конец.
