Погорынье. Февраль 1129 года
Хороший выдался нынче денек – солнечный, радостный! Ясное солнце сияло средь голубого неба, чуть тронутого легкой прозрачной дымкой. От вспыхнувших золотом берез, что росли на пригорке, тянулись по белому снегу длинные синие тени, а наезженная лыжня сверкала так, что глазам смотреть больно!
Дюжина парней вышла из ворот, прошла гуськом вдоль высокого тына. Все на широких лыжах, подбитых беличьим мехом, в полушубках – кто в волчьем, кто в овчине, а кое-кто – и в куньем, какой и любой боярин не побрезговал бы надеть. Да что там боярин – сам князь!..
Идущий впереди группы парень – судя по всему, старший – как раз в таком полушубке и был. Оглянулся, махнул рукой видневшемуся в надвратной башенке стражнику да, прибавив ходу, стремглав взлетел на залитый зимним солнцем холм. Сняв меховую шапку, посмотрел на своих, поцокал языком – отстали!
Красив юноша, весь из себя – чернобров, черноок и, к слову сказать, до женского полу жаден. Златомир, в крещении Евтихий, вел свой десяток на охоту. А чем еще заняться молодым воинам Младшей стражи в погожий воскресный день? Ну да, их сотник Михайла выразился бы новым складом: тренироваться, мол, учиться воинскому делу настоящим образом. Да еще б и прибавил любимую свою с недавних пор прибаутку – тяжело в ученье, легко в бою.
Так-то оно так… Однако и дичь на столе у воина лишней не будет! Тем более что до поста-то еще далеко, да и не соблюдали в Михайловском городке посты слишком уж строго. Хотя и назван тот городок – малая крепостица возле большого села Ратного – во имя погибшего священника, отца Михаила.
– Быстрей, быстрей! – сплюнув, подогнал своих Златомир. – Не отставай, Глузде!
Так-то парни хоть куда, правда, юны гораздо – ну на то и Младшая стража, отроци, или, как бы сказал господин сотник – «первого года службы». Ну, а Златомир-Евтихий хоть и едва старше, да все ж воин опытный, умелый. Да и охота-то задумана непростая, а всяким оружием – и простым арбалетом, и арбалетом с прицелом, что делает в своих мастерских друг Михайлы-сотника Тимоха Кузнечик. Да еще и луки специальные – с них тоже нужно было учиться бить. Ратное дело такое: когда самострел хорош, а когда и лук. Самострелом почти что любой пользоваться может, управляться же с луком надобно учиться сызмальства. Тем не менее уроки лучного боя их сотник тоже включил в учение, в «программу», как он это называл, а еще обзывал «курсом молодого бойца». Все правильно, против толпы иногда не меткость нужна, а быстрота да скорострельность, и тут лучше доброго лука ничего нет! Так считал Златомир. Вот и учились. Как заметил Михайла – как половцы стрелять не будут, но представление и навык иметь должны.
– Быстрей, быстрей, отроцы! Та-ак… Внимание! Становись…
Все команды и звания в Младшей страже были придуманы сотником и для чужого уха звучали непривычно. Впрочем, чужих ушей нигде поблизости нет… Хотя как знать, как знать? Вон, в распадке шевельнулась молодая елка, будто кто-то лапу отвел. Упал мягко снег – а ветра-то не было! Вон и сороки-белобоки вдруг ни с того ни с сего поднялись, вспорхнули с рябины, закружили, застрекотали возмущенно. Зверь какой-то спугнул? Может, и зверь…
Однако ни до каких сорок десятнику Златомиру покуда дела не было.
– Станови-ись… Р-равняйсь! Смирн-н-на-а! – звонко командовал шустрый парнишка с выбивающимися из-под шапки огненно-рыжими вихрами. Отроки проворно исполняли – выпячивали грудь, вскидывали разом подбородки…
– Равнение н-на… середину… – отрок сверкнул глазами. – Разрешите доложить, господин десятник?
– Докладывай, – пряча довольную улыбку, отрывисто кивнул Златомир. Эх, видела бы его в этот момент красна девица Стефания! Или девица Ксеня. Иль Сияна… или…
– Третий десяток младшего извода первого года обучения для охоты построен! Доложил – урядник Велимудр.
– Вольно, урядник.
– Вз-во-од… вольно! Оправиться… Унот Глузд! – заметив неправильность, тут же прищурился рыжий. – По команде оправиться писать на березу не надо!
Оглянувшись на незадачливого отрока, еще не успевшего рассупонить штаны, все дружно расхохотались.
– Да я это… – смутился тот. – Сразу-то не успел, пока собирался…
– Надо же, не успел он… – хмыкнув, десятник покачал головой. – Ладно, начал – так делай, а то напрудишь еще тут в штаны… Мы подождем.
– Господин десятник… Да я это… Я расхотел уже… – отрок как-то суетливо сорвал с головы шапку, потом надел… Снова снял. Соломенные волосы его смешно топорщились во все стороны, уши покраснели…
– Итак… – глянув на ратников, важно протянул Златомир. – Задача наша нынче не только дичь, но и совреше… собреже… Урядник Велимудр, как там?
– Совершенствование навыков стрельбы, господин десятник!
Рыжий Велимудр, или просто Велька, на миг опустил глаза. Да уж, невеликого ума десятник Златомир, не великого… Зато – исполнителен, упрям, а самое главное – верен. Значит, правильно его боярич Михайла в командиры поставил. Да что сказать, десятнику-то особый ум без надобности, главное – рука тяжелая и твердый характер, а этого уж у Златомира не отнять. Как сказал – так и будет!
– На первый-второй… рассчитайсь!
– Первый… Второй… Первый… – разлетелись звонкие голоса над опушкой… Если и пряталась где-то дичь – так вся уже разбежалась!
Велимудр про себя хмыкнул: ничего, дичь в других местах искать будем. Ах, как славно сегодня, славно! Морозец небольшой, ясно солнышко… и лыжи так легко скользят. Вот бы по пути на реке девицу Звениславу встретить! Ах, Звенислава-Звеня… Стройная, сероглазая и косы цвета спелой ржи. Третьего дня подарил Велька зазнобушке своей ленты – красивые, голубенькие. Ежели вплетет дева ленты сии в косы – значит, принимает ухаживания, значит, он, Велимудр, считается уже почти как жених… Ну, не жених, конечно, а так – ухажер… Так и это бы славно! Звенислава уже заневестилась, не этой осенью замуж отдадут, так следующей – точно. Дед Коряга, Звенькиного рода большак, тот еще черт, выгоды своей не упустит, уж такой выкуп за невесту запросит – ого-го! А приданого почти не даст. Ну да на что дескать приданое-то? Сама Звеня была… Эх, не отдаст ее дед Коряга. Хотя, если сам Михайла-боярич в сваты… Как, вон, вдовица Брячислава – тоже еще та! – отдала же Гориславу-Горьку за варяга Рогволда. В чужедальнюю сторону – в Ладогу! Сам господин сотник сватом был, вот и не осмелилась вдовица перечить. И дед Коряга не осмелится! Чур меня, чур… Ой… Чего это сороки-то так раскричались? Не садятся, вокруг ельника молодого низенько летают. А не кабаны ли там прячутся? Или – лиса? Лиса – тоже хорошо, подарить бы Звениславе на шапку.
