– Бабу-у-у-ль! Ну, я пошла? – крикнула, находясь уже за калиткой.
Свой хулиганский побег я запланировала еще с утра. Каникулы, лето, яркое солнышко уже светит вовсю, и меня ждут друзья и речка. Нет, я понимаю, что бабушке нужно помогать полоть грядки, и я помогу… потом.
Только проснувшись, начала клянчить у бабушки разрешение сходить на речку. Бабуля ворчала, не слишком поддаваясь на уговоры, но я видела, что еще чуть-чуть, и победа будет за мной. После завтрака сразу направилась на выход.
– А ну стой, егоза! – бабушка выглянула на крыльцо, угрожающе махнув в мою сторону полотенцем.
– Ба, я всего на пару часиков и сразу домой, – говорю, пятясь в сторону дороги.
– Ох, ну иди, уж, – недовольно покачала головой бабушка, сдаваясь. – Один ветер в голове. Кто из тебя вырастет?
Ну, в одиннадцать лет как-то мало заботит далекое будущее. Веселыми скачками, с ликующим криком помчалась прочь от нашего с бабушкой небольшого домика.
С речки я возвращалась вполне счастливая и довольная жизнью ближе к обеду. Знаю, что не исполнила свое обещание вернуться через пару часиков, но водичка была такая теплая, а с друзьями так здорово, что совершенно забыла про время.
По пыльной горячей дороге шла босиком, наслаждаясь ощущениями от мягкой теплой земли и нежной травы. В городе по асфальту даже после дождя так не походишь – того и гляди наступишь на оброненный кем-то мусор или битое стекло.
Волосы, как и купальник уже почти высохли. Аппетит нагуляла просто зверский. Зажмурилась, представляя бабушкины горячие пироги, которые она пообещала сегодня сделать. Так и шла с закрытыми глазами, пока с кем-то со всего размаху не столкнулась.
Распахнула глаза и удивленно уставилась на просто таки огромного мужчину. Настоящий гигант и… не человек. Шуман. Только у них такого специфического цвета оливковая кожа. Есть еще небольшие различия в строении головы, но с высоты моего роста такие детали не разглядишь.
Что здесь делает шуман? Я шуманов раньше видела только в городе, да и то издалека.
Только, оправившись от шока, собралась делать ноги, как шуман стремительным движением обхватил меня своими ручищами по бокам и поднял на уровень своего лица. С испугом смотрю в раскосые янтарные глаза, потеряв дар речи. Шуман разглядывает меня не менее удивленно, чем до этого я его. Ноздри приплюснутого широкого носа мужчины чуть подрагивают, словно он к чему-то принюхивается.
– А-а-а! – истошно заорала, как только голос вернулся. Стала со всей силы колотить по груди мужчины ногами, попробовала щипаться, но он будто и не заметил – кожа у шумана просто дубовая.
Еще пара секунд, и мужчина опускает меня на землю, отпуская. Я тут же бегу со всех ног домой. Пробежав, как мне казалось, достаточно далеко, я спряталась в кустах за поворотом, чтобы отдышаться. Не сдержала любопытства и высунула голову, чтобы посмотреть, ушел шуман или нет.
Не ушел. Мужчина стоял на дороге в том же месте и смотрел прямо на меня. Тут же спряталась обратно, еще больше испугавшись, и, сделав пару глубоких вздохов, вновь помчалась домой.
Вернувшись, выслушала от, не заметившей моего волнения, бабушки нотацию на тему моей безалаберности. Я так ничего и не рассказала про встречу со страшным незнакомцем, побоявшись, что бабушка еще больше станет ругать меня за неосторожность. Впрочем, странная встреча быстро забылась в ворохе повседневных 'важных' дел.
Один год плавно сменялся другим. Сдала все экзамены в школе, затем академия. Мне кажется, я уже такая взрослая, и могу остаться на лето одна в городе, но мама вновь упрямо посылает меня на каникулы к бабушке. Не хочу! В городе веселее, столько разных мест, куда можно сходить с друзьями, да еще и ночью – мама у меня работает стюардессой, и иногда мы не видимся несколько дней подряд.
Но все тщетно. У моей мамочки характер мягкий, но иногда ее не переубедишь, и я вновь отправляюсь в деревню. Хотя, ну как в деревню, скорее небольшой городок, состоящий исключительно из одно-двухэтажных летних домиков с садами и огородами.
По приезду, я очень удивилась, не встретив на станции ожидающую меня бабушку. Позвонила бабуле, гудок был, но она не ответила. Позвонила маме, но та оказалась недоступна – скорее всего, сейчас в самолете. Я несколько растерялась, конечно, до бабушки я знаю, как добраться, и деньги на транспорт у меня есть, но как-то странно все.
В растерянности несколько раз прошлась по всему зданию вокзала, точно убедившись, что бабушки нигде нет, после чего вышла к стоянке такси. Доеду до дома – может ба время перепутала, в любом случае подожду ее уже во дворе.
– Кэролайн Ванс? – обернулась на окликнувший меня женский голос.
– Да, это я, – с подозрением рассматриваю высокую женщину в сером брючном деловом костюме. Светлые, скорее даже седые, волосы незнакомки убраны в строгий пучок, на глазах слегка затемненные, но не солнечные, а обычные очки. На вид женщине лет тридцать.
– Меня зовут Маргарита, – собеседница вежливо улыбнулась. – Меня попросила встретить Вас Саманта Ванс – Ваша бабушка. Я работаю в социальной службе. Дело в том, что Ваша родственница серьезно заболела. Если захотите я отвезу Вас сейчас в больницу к бабушке.
Бабушка заболела? Но как же так, полтора дня назад мы еще разговаривали по телефону, и ба ни о каких своих болячках не упоминала. Разве что только слегка покашливала…
Ехать ли с этой Маргаритой? Я женщину впервые вижу, но и на такси до больницы тратиться не хочется, у меня с собой не так уж много денег.
Видя мои колебания, Маргарита поспешила успокоить – показала свое удостоверение соцработника и подписанный бабушкой документ с разрешением на мою встречу и перевозку.
Я расслабилась, решив все-таки довериться женщине, мы сели в ее припаркованную неподалеку машину серебристого цвета. Доехали быстро. Минут через двадцать я уже с волнением залетела в бабушкину палату.
Ба выглядит плохо – бледная, с темными кругами под глазами, к ее телу прикреплено много каких-то трубочек от приборов, да и вообще она вся такая маленькая и хрупкая на большой белой больничной кровати, что у меня слезы так и наворачиваются на глаза.
– Ба, бабуля, что с тобой? – села на маленький стульчик возле кровати и сжала сухую ладошку бабушки.
Посмотрела на меня ба странно – в ее глазах плескалась горечь, боль и почему-то осуждение.
Через двадцать минут, я выходила из палаты, откуда меня выгнали врачи, сказав, что больной нужен покой, в еще большем смятении. Бабушка сказала, чем больна, но я не запомнила название – слишком волновалась, да и чересчур сложное, длинное незнакомое слово. Главное, что я поняла, бабушке требуется серьезное и долгое лечение, причем в специализированном центре за границей. У ба хорошая страховка, поэтому ей все оплатят и перевезут, но вот присматривать за мной до конца лета она точно не сможет. Еще бабуля сказала, что у нее есть хороший друг, и я могу не уезжать в город – у него дом совсем близко от нашего поселка, и он присмотрит за мной до конца лета. Какой это загадочный друг, я не поняла, поскольку многих знакомых ба я знаю, и так и не сумела уяснить о ком идет речь. Впрочем, это не так важно, я уже твердо решила, что поеду домой, не буду жить непонятно с кем.
