Церемония похорон завершилась и многочисленные скорбящие стали постепенно покидать место погребения, переговариваясь, всхлипывая и охая, и выглядывая через ограду автобус, что должен их отвезти в кафе на поминки. Осталась лишь беззвучно плачущая женщина в черном и ее спутник.
— Почему она здесь? — женщина в траурной косынке вздрогнула, как от удара, и ткнула пальцем в темноволосую девушку с букетом, остановившуюся в десятке метров от свежей могилы, утопавшей в живых цветах.
— Тома, не надо, — тихо попросил ее невысокий полноватый мужчина средних лет и попытался положить ладони на плечи, укрытые черной шалью, но скорбящая резко шагнула вперед, ускользая от попытки ее успокоить, и так и не отпустив указывающего на девушку дрожащего пальца.
— Как ты прийти посмела, а?! — наоборот повысила голос она. — Мерзавка!
— Томочка, прошу тебя… — снова попытался мужчина, явно избегавший смотреть на девушку, по щекам которой уже катились ручьи слез. — Не нужно… не на кладбище же… Люди смотрят…
— Она пришла сюда… Посмотреть пришла, дрянь? Убедиться, что девочку мою в сырую землю уложила?
— Мама, пожалуйста… — гулко сглотнув ком в горле тихо попросила девушка.
— Не смей, змея! Не смей меня так называть, слышишь? В гробу моя дочь лежит, понятно? Куда ты ее и загнала! А тебе я не мать! Никогда чтобы из твоих уст… Никогда! — женщина сделала еще шаг, и ее ноги подломились, она с рыданиями рухнула на колени.
Оба — и мужчина, и девушка, уронившая букет, бросились к ней. Но от брюнетки та шарахнулась, падая спиной на подоспевшего спутника и хаотично замахав руками со скрюченными пальцами, как если бы хотела одновременно бить и царапать.
— Прочь от меня, гадюка! Пошла прочь! Проклинаю тебя! Проклинаю день тот, когда ты в доме нашем появилась! Лучше бы я умерла в тот миг, когда только придумала взять тебя! Завистливая, неблагодарная мерзавка!
— Мама, умоляю, хотя бы выслушай… — взмолилась девушка, но только вызвала еще больший взрыв ярости.
— Ты всегда старалась все у нее отнять! Портила жизнь! Только и искала чем бы еще подгадить! И нашла! Нашла, змея ядовитая! Сердце девочке вырвала! Довольна? Довольна теперь? Получила, что хотела? Ненавижу-пошла-вон! Вон-вон-вон!
— Уходи! — рявкнул теперь и мужчина. — Хочешь и ее в могилу свести? Мало горя ты нам принесла? Мало им еще за добро отплатила?
— Мама, мамочка, прости меня, прости, умоляю… Пап, ну пожалуйста! Я не думала, не хотела такого…
— Пошла вон! Я хочу чтобы тебя не было! Чтобы это ты тут лежала, а не она! Чтобы сдохла, и никто бы по тебе и слезинки не пролил!
Ревущая навзрыд девушка попятилась, наступая на цветы и, резко развернувшись, побежала с кладбища.
— Выброси это! — ткнула в покалеченный букет белых хризантем несчастная мать. — Выброси! Прочь! Ничего от нее не должно быть рядом с моим ребенком!
Несколько лет спустя
— Какие-то проблемы? — спросила очень стройная брюнетка, кивнув на документы в руках руководителя охранного агентства, с изучением коих он затянул.
— Скорее уж, у меня есть несколько вопросов, — ответил Корнилов, отрывая взгляд от бумаг и посмотрев в лицо соискательницы со своей обычной пугающей цепкостью, но никаких признаков нервозности девушка не выказала. — И самый первый: вам не кажется, что вы слишком хороши для нас?
— Поясните?
— Школа с золотой медалью, сплошные победы в соревнованиях и олимпиадах по разным предметам, КМС по конкуру уже в тринадцать, отличница по спортивной стрельбе, к шестнадцати годам уже третий дан в тхэквондо… — перечислил мужчина явно не все. — Очень завидные достижения для столь юного на тот момент возраста.
— И они на ваш взгляд могут стать помехой в трудоустройстве к вам? — сухо спросила девушка.
— Дело не в том. С таким жизненным стартом вы наверняка бы могли претендовать на нечто более престижное, чем должность личного охранника.
— Могла бы. Если бы хотела этого.
— Тогда позвольте узнать, в чем вы находите для себя привлекательными перспективы у нас. Вы же явно человек, привыкший добиваться первенства и ярких результатов, а профессиональный телохранитель — это, в первую очередь, незаметность и четкая работа всегда в тени объекта.
— Я была таким человеком, но многое поменялось. И работа у вас видится мне как раз тем, в чем нуждаюсь на данный момент.
— Хм… Хорошо. Тогда еще один момент. У вас был весьма скоротечный брак, а после развода нет никакой информации ни о ваших спортивных достижениях, ни о продолжении образования, ни о месте работы до нынешнего момента. Могу я узнать — чем вы занимались в этот период.
— Это не имеет значения.
— Позвольте мне судить.
— Несколько лет я жила достаточно удаленно от цивилизации.
— Насколько?
— В одном из поселений далеко в тайге.
— Секта?
— Да. Но осознала, что это не то, что мне необходимо.
— Необходимо для чего?
— Для … — соискательница запнулась и нахмурилась. — Для того, чтобы справиться с последствиями личной трагедии.
— Развода? — заметно насторожился Корнилов.
— Нет. Он так же был одним из последствий.
— Еще вопрос. Последний, — после небольшой паузы продолжил мужчина. — Скажите, на ваш взгляд работа охранника имеет нечто общее с героизмом?
— Прошу прощения?
— Вы спасаете чьи-то жизни, рискуя собой, и тому подобное.
— Разве героизм может быть за оговоренную заработную плату? Личная охрана — всего лишь работа, хоть и вероятно опасная.
— Ладно. Давайте попробуем, — после еще одной тяжело затянувшейся паузы с пристальным взглядом вкупе кивнул Корнилов. — Вы можете приступить к обучению и тренировкам на общих основаниях, Евгения. Добро пожаловать в “Орион”.
