Юлия Яковлева - Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров

Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров
Название: Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров
Автор:
Жанры: Опера / балет | Биографии и мемуары
Серия: Культура повседневности
ISBN: Нет данных
Год: 2017
О чем книга "Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров"

Главный герой новой книги известной писательницы, критика балета Юлии Яковлевой, – Мариус Иванович Петипа, человек, который создал русский классический балет, каким мы его знаем. Но знаем ли на самом деле? Юлия Яковлева очищает историю русского балета от культурных наслоений советского времени – и погружает читателя в быт театральной конкуренции и балетомании, в условности изнурительной подготовки спектаклей и темные истории о небескорыстном покровительстве. На страницах этой книги читатель встретится с Артуром Сен-Леоном и Петром Чайковским, Вирджинией Цукки и Екатериной Вазем – люди, составившие славу русской культуры, а равно и те, кто остался лишь в учебниках по истории театра, вновь предстанут здесь как живые.

Бесплатно читать онлайн Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров


© Ю. Яковлева, 2017

© OOO «Новое литературное обозрение», 2017

Предисловие

Классический русский балет есть – и в то же время его нет. Есть – потому что мало-мальски образованный зритель сходу перечислит названия балетной классики: «Дон Кихот», «Баядерка», «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Раймонда». Вспомнит и «Жизель», «Сильфиду», «Корсара», «Эсмеральду», «Пахиту». У этих балетов есть автор, конкретные места и даты рождения. Автор первых – Мариус Петипа, французский хореограф, в 1847 году переехавший в Петербург. Вторые Петипа получил «по наследству» вместе с должностью главного балетмейстера петербургской труппы: спектакли остались в репертуаре от предшественников, и Петипа потом их несколько раз переделывал, подтягивая к меняющимся вкусам публики, новым балеринам и собственным представлениям о том, что такое балет.

Их больше не существует. Потому что увидеть эти спектакли на сцене невозможно. То, что показывают в России и в мире, – это лишь позднейшие редакции советских редакций, переделок, перестановок: многослойный, исписанный текст, «написанное поверх написанного» со вкраплениями подлинника. Испещренный помарками, пометками, добавлениями, изрезанный, сокращенный, переделанный. У этих спектаклей теперь зыбко все: кто их автор, где они родились, когда; их биография расплывчата, как и сам их текст.

Посмотреть – нельзя, а вот увидеть – попытаться можно. Для этого необходимо много чего знать и прямо на спектакле умело вчитывать эти знания в действие. То есть смотреть как бы сквозь линзу. Это и значит в наши дни быть балетоманом (кстати, совсем не то же самое, что быть балетоманом во времена, когда эти спектакли родились).

Роковым событием для русского балета стала Революция 1917 года. Почти вся балетная труппа Мариинского театра, свидетели и современники Петипа, эмигрировали. А оставшиеся – Агриппина Ваганова и Федор Лопухов, например, – жаждали шагать в ногу с новым временем и новым обществом, а не трястись, как беззубая побелевшая кобра над покинутыми сокровищами в мертвом городе из сказки Киплинга.

Балетных ли упрекать. Разорялись дворцы, разграблялись особняки и усадьбы, распродавалась коллекция Эрмитажа, взрывали храмы, сносили старые памятники. А сам Мариинский театр – теперь уже носивший имя ГАТОБ[1] – перекрасили из привычного горожанам бирюзового в красный. «Любовью к отеческим гробам» новые обитатели старых стен отнюдь не отличались.

Потом театр стал называться «имени Кирова». Из советского Кировского театра – вместе с бежавшими в 1960–1970-е балетными звездами – приблизительные (уж как вспомнились звездам-эмигрантам) версии старых русских балетов и попали на Запад. И отныне были приняты за эталон, поскольку рефлексия над «русским стилем» там давно задохнулась под меховой шапкой из фильма «Доктор Живаго».

Русские классические балеты исчезли навсегда.

Погибли тексты. Но не только. Ушла эпоха, их породившая, исчезла публика, на которую они были рассчитаны. Разорвалась связь со временем.

Эта книга – не биография хореографа или его спектаклей, но попытка увидеть то, что сочинял Мариус Петипа и видели зрители его времени, ибо вне публики, вне мгновенного контакта со зрителями нет и балета.

…Что их поражало? Что отталкивало? Что останавливало взгляд? Что скользило, не касаясь сознания? Что они видели – и понимали?

Эта книга в конечном счете об авторе и его публике.

О том, что их время мы, потомки, назовем золотым веком русского балета, ни тот, ни другая даже не подозревали.

Глава 1. Пария

Балет в России – отнюдь не «замок красоты» с задранными мостами, как красиво и неверно сказал великий поэт. Балет в России всегда был таким, каким его хотела видеть публика. И менялся, когда менялась она.

Все очень просто: это не роман, который можно сочинить «в стол», и не картина, которая может провести сотню лет на забытом чердаке, а потом ослепить другое поколение, как спавшая сто лет Аврора – принца Дезире. «Страсти по Матфею» Баха ждали своего второго исполнения почти пятьдесят лет. Ни один балет, даже гениальный, такого второго исполнения не дождался бы. Он живет только в сиюминутном контакте с публикой. Опустился занавес – и балета нет.

Если балет не нравился своим современникам, он умирал. А он, конечно, стремился жить и выжить. То есть быть таким, каким его хотели видеть.

С того, какой была публика золотого века русского балета и чего она от балета ждала, мы и начнем.

1. Публика

Кто смотрел балет в России XIX – начала XX века?

Немногие.

Ни о какой народной популярности советского времени и речи быть не могло. Балет был императорским. Подчинялся Министерству двора. Короне принадлежала монополия на балет точно так же, как на водку. Только, в отличие от водки, балет был дорогой забавой. К производству спектаклей прибавлялось ежегодное содержание огромной труппы, театра, школы, пенсионные расходы. Танцовщики находились на обеспечении казны с момента поступления в Театральное училище и – отслужив в театре положенный срок – до самой своей смерти. Никто другой, кроме короны, не смог бы содержать балет.

Не случайно стационарные балетные труппы в Европе XIX века посыпались вслед за монархиями. И к концу столетия толком остались только в России и Дании.

В России балет можно было увидеть только в столице и в Москве – там, где была «прописана» императорская труппа. Оба театра назывались Большими. Когда петербургский сгорел, труппа переехала через площадь в театр-цирк – перестроенный, он зажил под именем Мариинского. Императорские артисты иногда баловали гастролями провинцию. Но именно что иногда.

В 1882 году монополию Императорских театров отменили на бумаге, но по факту не изменилось ничего. Частные антрепренеры сумели освоить драму, а позже и оперу. Но балет так и остался императорским.

Дирекция Императорских театров вела политику в отношении публики, как считала нужным. И политика эта была проста: посторонним вход воспрещен. Или затруднен. В свободную продажу балетные билеты почти не поступали. Место в зале продавалось абонементом на сорок представлений сразу. Балет давали дважды в неделю за вычетом постов и летних каникул. Получалось всего около пятидесяти спектаклей в год, и благодаря абонементам «все представления были заняты одними и теми же посетителями»[2].

Система абонементов попросту отсекала всех, кому была не по карману. Но не только. Абонемент почти невозможно было купить. Его приходилось «доставать». Выдающийся советский и российский филолог Дмитрий Лихачев в воспоминаниях о детстве писал, например, как его семья, обеспеченная, но не богатая, добыла абонемент на ложу третьего яруса «через знакомых оркестрантов и Марию Мариусовну Петипа». Третий, заметьте, ярус. По мере приближения к «бриллиантовым рядам» партера, бенуара, бельэтажа росли и цена абонемента, и вес рекомендаций. Все выше должны были быть знакомства, все крупнее взятки. Абонементы нельзя было одолжить (хотя пригласить гостей в свою ложу – можно). Их передавали по наследству. Высвобождались абонементы крайне редко, а «лист ожидания» блистал именами, какие простому смертному не снились. В 1907 году петербургский не студент, не мещанин, не рабочий – офицер возмущался: «абонировано уже 12 рядов кресел и из остальных рядов ⅓ всех кресел, а лож поступает в продажу только 16 штук»


С этой книгой читают
От средневековой трагической невозможности совместить честь и страсть до современной идеи свободных отношений: книга Сабин Мельхиор-Бонне посвящена эволюции представлений о любви и расставании. Автор прослеживает ее на примере личных историй знаменитых людей: среди героев этой книги – Абеляр и Элоиза, Наполеон и Жозефина, Пушкин и Гончарова, Аристотель Онассис и Мария Каллас, принц Чарльз и принцесса Диана… Их письма и дневники хранят свидетельст
Оноре де Бальзак (1799–1850) писал о браке на протяжении всей жизни, но два его произведения посвящены этой теме специально. «Физиология брака» (1829) – остроумный трактат о войне полов. Здесь перечислены все средства, к каким может прибегнуть муж, чтобы не стать рогоносцем. Впрочем, на перспективы брака Бальзак смотрит мрачно: рано или поздно жена все равно изменит мужу, и ему достанутся в лучшем случае «вознаграждения» в виде вкусной еды или вы
Кухня – одна из самых мифологизированных частей русской культуры. Разговоры о ней полнятся стереотипами: зачастую они искажают факты и создают почти фантастическое представление о  возникновениях блюд и  тех условиях, в  которых они готовились и подавались. Между тем реальная история русской кухни интереснее и  сложнее созданных мифов: изменения, которые она претерпевала, были тесно связаны с общественной жизнью, политикой, экономикой, влиянием д
Знакомое всем понятие усталости, которое в XX и XXI веке попало в зону общественного внимания и стало более заметной частью нашей повседневности, на протяжении разных эпох претерпевало существенные трансформации. Книга Жоржа Вигарелло рассказывает о том, как западная цивилизация научилась признавать усталость, бороться с ней и отличать ее духовные аспекты от физических. Автор обращается к истории тела и медицинских практик, к истории труда, войны
Страна Советов живет все лучше, все веселее – хотя бы в образах пропаганды. Снимается первая советская комедия. Пишутся бравурные марши, ставятся жизнеутверждающие оперетты. А в Ленинграде тем временем убита актриса. Преступление ли это на почве страсти? Или связано с похищенными драгоценностями? Или причина кроется в тайнах, которые сильные нового советского мира предпочли бы похоронить навсегда? Следователю угрозыска Василию Зайцеву предстоит в
Давайте начистоту. Никому из нас не хочется снова стать пятнадцатилетним. Никто из нас не хочет снова влюбляться в первый раз. Снова страдать. Снова умирать от любви.Снова перечитывать школьную программу по литературе тоже никто не хочет. А зря: у великих писателей для влюбленных есть много советов. Не повторяйте ошибок Онегина и Татьяны, Ромео и Джульетты, Хосе и Кармен, Анны Карениной и Вронского. Не переходите дорогу в неположенном месте. Отве
В мирном Ленинграде заново учатся жить внезапно совсем взрослые Шурка и Бобка. Снова вместе и каждый сам: Шурку ждет во дворе красивая девочка в красном берете, а Бобка, деловой и серьезный, уходит в себя. Сара ищет собственный способ говорить с миром: учится играть на скрипке. Инструмент покупают всей коммунальной квартирой – никак иначе, у ребенка талант! А впереди лето: белёсое американское молоко, дача в Комарово, дядя Яша, Галя, генерал-Макс
«…Товарищ ясновидящий понравился Зайцеву.Понравился сразу и всем. Вздыбленными патлами, словно над черепом их подняла работа мысли. Чуть выпуклыми внимательными глазами. Потрепанным, но когда-то хорошим, дорогим костюмом, сшитым на заказ. Правда, чужим: узкоплечее тело не совпадало с костюмом ни в углах, ни в прямых линиях, а тощие ноги бултыхались в штанинах, подшитых по росту. Костюм был там и сям присыпан пеплом. Курил ясновидящий много…»
«Хореограф» – романизированная биография российского хореографа Василия Медведева. Герой книги проходит сложный путь от мальчика, мечтающего поступить в Вагановское училище, до успешного и востребованного мастера, осуществившего множество постановок на сценах лучших театров мира и работающего со звёздами балета. Это увлекательная история взросления и становления артиста, чья юность пришлась на 70–80-е годы ХХ века, это рассказ о закулисье и о соз
Верди – вершина оперного искусства. Страстный, мрачный, постигший глубин человеческого существования, он своей иногда нежной, а чаще неистовой, но всегда очень мелодичной и ритмически разнообразной музыкой перетряхнул публику, заставил ее пристально вглядываться внутрь себя, переживать и каяться. Оперы Верди – как буря, пронесшееся по городу, по стране, по миру. И это безумное движение продолжается без малого два века! Взгляните на репертуар миро
Современная нам эпоха это время очередной оперной реформы: концептуальный, режиссерский театр требует от этого вида сценического искусства соответствия сегодняшней эстетике драмы. И музыкант, занимающийся вопросами театра, не может не удивляться тому, как далеко друг от друга отстают сегодня драма и опера по всем важнейшим вопросам теории и практики. Эта книга – попытка сближения позиций, а, следовательно, и поиска новых возможностей оперного иск
Классическая опера моими глазами – любителя и ценителя. Рассказываю о “Тоске” Пуччини, “Луизе Миллер”, “Симоне Бокканегра” Верди и “Вертере” Массне – как слушать и что слушать, чтобы было понятно и интересно.
Услышав диагноз «сахарный диабет», многие воспринимают его как приговор. Но несмотря на всю его тяжесть и опасность осложнений, с ним можно полноценно жить до глубокой старости. Однако, чтобы управлять этим заболеванием, нужны определенные знания и желание их применять на практике. В этой книге изложены все необходимые сведения о сахарном диабете, даны рекомендации по физической нагрузке и питанию, рассказывается о способах снижения сахара в кров
Огромное наследство, доставшееся красавице Рослин Чедвик, оказалось истинным проклятием, ибо теперь богатую невесту просто преследовали охотники за приданым. Спасением казалось немедленное замужество, но трудно было представить себе супругом Рослин циничного лондонского повесу Энтони Мэлори. Однако, повинуясь зову сердца, шотландская красавица доверилась обаятельному, великолепному мужчине…
Каждой станции петербургского метрополитена посвящено одно четверостишие. Стихи описывают район города, в котором находится станция. Иногда в них шуточно «обыгрываются» названия улиц или других топонимических объектов.
В первую книгу Анны Кузнецовой вошли стихи, написанные с 2021 по 2022 год. Каждая глава раскрывает для нас разные грани многостороннего лирического героя. Это стихи для зрелых и думающих людей, те произведения, которые хочется перечитывать несколько раз, чтобы понять их многослойность. Книга содержит нецензурную брань.