В любом выдуманном мире есть свои границы дозволенного. Я говорю именно про олицетворение неживого. Восставшие машины, ветер, обращающийся к персонажу, а может быть и мертвецы. Олицетворение, дающее жизнь в прямом смысле, а не инструмент выразительности слога. Когда появляются ножки, глазки, мысли, а самое главное, что дарует жизнь неодушевленному, это личный нрав. Когда ожившее способно радоваться, страдать и чувствовать, точно человек. В поиске ключевого момента для написания произведения, я наткнулся на воспоминания. Ничего не связывало их вместе, кроме единственного исключения. Возраст. Возраст, для которого нет универсального рецепта, чтобы оставаться счастливым. И он ожил. Возраст, вся его замысловатость, длительность, хрупкость и крепость восстали. Как градусы на улице превращаются в шкалу, как нота предстаёт к нам в облике грифа или клавиатуры, так возраст ожил передо мною видимым путём. Дорогой, имеющей бесчисленные преграды, рождающиеся в голове путешественника. Но я еще не могу быть мудрым стариком, прошедшим путь и дающим советы. И ведь с другой стороны ощущение вкуса еды лучше сытости, процесс сна приятнее, чем бодрость. Момент удовольствия лучше удовлетворения. И пока я продолжаю ошибаться и вновь подниматься по этому пути, мои чувства и знания на вес золота. Ведь никакой ветеран не расскажет вам, что значит чувствовать разгар битвы, если путь давно пройден. А подросток, сейчас борющийся с этим, сможет передать то, как сладка первая победа и как выглядят страдания других, скрытые за счастливыми глазами. Это не справочник жизни, написанный ребёнком. Читай, сопоставляй с жизнью, делай выводы сам!
Я далёкий странник из детства. Имен у меня много, но человек я один. Мне не доводилось оказываться в одиночестве. Сегодня, завтра, хоть кто-нибудь окажется рядом. И всегда рядом был он, вне зависимости от теплоты или количества человек в компании. Был он на год старше, но я не отставал от него, или он не торопился обгонять меня. Вскоре стало ясно, что не торопился он. Сладость детства резко оборвалась, мы начали путь по другой дороге. Временами лес, а где-то просторные луга. Мы всегда считались и считали себя умнее «надоедливого большинства», поэтому, как из моих любимых рассказах, мы мчались на карете. Недооценивать этот безобразный путь мы долго не смогли. Наклонившиеся деревья, оживающие облака. Самым страшным были яблоки щелкуны, норовившие откусить палец. Вскоре наш характер определил иерархию. Принято и приятно то, что я всегда позади, ведь я считаю, что голова всегда в безопасности, а решительность на первом месте. У пути этого не было ни глаз, ни ручек или ножек. Но отчётливо ощущался его противный нрав. Изнутри было ясно с каждым прожитым днем, как старался этот паразит над новым препятствием для следующего дня.
Я буду раскладывать по полочкам, которые придумаю сам, книги на языке, который тоже придумаю сам. Отвлекитесь от учений, фантазируйте на неизвестном языке или попробуйте прочитать мой, и вы все поймете.
Последней каплей его терпения стало наше отношение к «пути на ножках». Он среди белого дня, без дракона или палача с метлой разбил нашу карету в дребезги. Здесь мы и ощутили, что: чем ближе ты с ним и дольше, тем острее трава и горячее земля. Со временем я стал больше обращать внимание на моего спутника, я замечал, как он горел, притягивая меня к себе. Его пламя будто свет маяка, но вовсе не на китовом жире. С каждым шагом то, что он все время стоит ко мне спиной сказывается на нашем общении. Он боится говорить мне что-либо, поэтому на пути я вижу лишь его огонь и детские воспоминания. На бесконечных тропах мы часто встречали тех, кто называл нас подростками. Будто мы и сами не в силах догадаться. И да, с биологической точки зрения подростки еще и те, чьи телесные изменения острее ножа. И по причине этой голова тоже ходит кругом. Погружаясь в мысли о конце пути, становится ясно, что ближе всего к смерти, к тому самому концу, мы бываем в старости и возрасте подростковом. Почему? Сейчас расскажу: как ярок мир, как остра любовь и отношения с людьми, как выглядят различные поступки родителей и как переводить все с моего языка в жизнь.
Закат горел. Его тепло отчаянно грело мою спину. Порой задуматься стоит, что это пламя безмерно далеко. Однако оставляет на глазах отражение, а твой лоб теплится под его влиянием. Все это однажды ощущали: невыносимая тяга к человеку, необъяснимая цепная реакция чувств. Когда лишь твои глаза встречаются с его взглядом. Деформируется корень твоих желаний. Всё, что ты желал на данный момент обращается в единственное чувство. Чувство, какое живёт, как огонь в глазах, но ощущается так, как большинство единиц общества объяснить не может. Огонь – тяга к человеку. Желание следовать за его спиной, но с его мечтами. Быть рядом и всячески поддерживать, помогать. Люди, за которыми движется общество, как я их зову «горящие1». Такие уникальные личности влияют на моральную стабильность в мире. Порой так и не покажется из-за количества их в твоём окружении. Большое влияние оказывают на структуру инициативы. Такие люди влияют на поддержку и баланс тех, кто не может быть выше в иерархии общества, кто не сделает первого шага. Будьте бдительнее. Я расскажу, как наши глаза, точно объектив камеры, видят мир.
Достичь такого влияния сложнее всего. Особенно с людьми, нежели питать тепло от заката. Открытые и добродушные личности сами притянут тебя к себе, научат гореть, что есть мочи. Но не более того. Однажды ты заметишь таких, что при взгляде понятие людей становится чем-то обширным. Как бы для затворника утренняя прохлада. Ранее известные тебе подобные личности стремительно начнут меркнуть на фоне одичалого старшеклассника, что цепью тебя тянет своим огнем. Твоё нутро не останется покойным. Уже вскоре ты заметишь как бы отражение себя в его уже привычных действиях. Но он и шанса не оставит своим пламенем. Ведь «горящий» человек, будто мимолётная галлюцинация, мелькающая с невообразимой частотою у тебя перед глазами.
