Sylvain Forge
SAUVE-LA
© «SAUVE-LA»
by Sylvain Forge
© Librairie Artheme Fayard, 2020
Published by arrangement with SAS
Lester Literary Agency & Associates
© Баландина Н. В., перевод на русский язык, 2022
© Коробейников В. Б., художественное оформление, 2023
© Издание. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2023
© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2023
* * *
Я не прошу тебя всегда так меня любить, но прошу помнить об этом.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд,
«Ночь нежна»
Той, которая заставила меня смотреть в сторону живых
Горизонт скрылся в сумерках, когда старый автобус тронулся в путь. На его боках облупилась краска, а из выхлопной трубы шел густой черный дым.
Она выбрала себе место подальше от водителя, который все время курил.
Десяток мужчин, устроившихся на задних сиденьях, беспрестанно пожирали ее глазами с того момента, как она села в автобус. Хотя в ее испачканной грязью одежде и изможденном лице не было ничего притягательного. Просто она была там единственной женщиной.
На спусках двигатель издавал глухой, тревожный звук. Тяжелый воздух салона – смесь застарелого пота и табака – въедался ей в кожу.
Несмотря на приложенные усилия, окно открыть не удалось, и на каждом повороте у нее к горлу подступала тошнота.
Она неотрывно смотрела на спинку кресла впереди, судорожно сжимая в руках бумажник. Думала о том, что произошло за последние несколько часов, о своем исчезнувшем друге, и ее мучило беспокойство.
Сумерки еще больше сгустились, верхушки гор скрылись в темноте. Вдруг двигатель зарычал так, что она невольно подняла голову.
Один из мужчин встал со своего места и направился к водителю.
От голубоватого дыма сигареты щипало глаза и саднило горло; она целый день ничего не пила.
Ей хотелось немногого – утолить жажду и поскорее проехать эти горы.
Впереди вспыхнула ссора. Ей, не знавшей испанского, показалось, что мужчина-пассажир произнес всего лишь пару слов.
Водитель на мгновение повернул голову, чтобы посмотреть на мужчину – тот отказывался вернуться на свое место, – и автобус занесло. Задев боком щит с надписью «Опасный поворот», тяжелая махина пролетела несколько метров по краю ущелья.
Водитель попытался переключить скорость на меньшую и сломал коробку переключения передач.
Скорость не снизилась.
Водитель нажал на педаль тормоза, и автобус отбросило на другую сторону дороги; он с грохотом ударился о склон горы, одна из фар взорвалась.
Пассажиры вцепились в кресла, в глазах застыл ужас.
Водитель выплюнул сигарету и изо всех сил дернул ручной тормоз.
Шины завизжали, в двигателе грохотали клапаны, готовые вот-вот взорваться. Под тяжестью собственного веса автобус со всего маху врезался в ограждение… и остановился; передние колеса вращались над пропастью, задние оставались на насыпи.
Выйдя из оцепенения, пассажиры одновременно вскочили со своих мест.
Водитель обернулся. Его лицо было изранено осколками лобового стекла, разбитого в пыль при ударе.
Он предостерегающе выкрикнул что-то, но пассажиры то ли не услышали его, то ли не поняли – теперь уже и не узнать. Все они кинулись к боковой двери, и автобус покачнулся.
Словно в кошмарной замедленной съемке, она видела, как единственная фара освещает пропасть, затем – как кресла летят по салону.
Автобус разбился.
Грохот его падения пронесся по долине, вверх взлетели осколки горных пород и облако пыли.
Погребенная под грудой металла, в состоянии шока, с перехваченным от страха и боли дыханием, она попыталась высвободить руки и голову.
Поднялся ветер, разрывавший облака.
Первые звезды.
Вокруг – ни звука, ни стона.
Мертвая тишина.
Она приснилась ему этой ночью.
Из-под полуопущенных век Алексис рассматривал серые рассветные тени, все отчетливее проявлявшиеся в комнате. Он знал, что в силу своего возраста уже не сможет снова уснуть.
Клеманс мирно посапывала, лежа на животе и накрыв половину лица одеялом. Светлые пряди волос разметались по подушке. Некоторое время он смотрел на нее с неприятным ощущением в желудке, затем осторожно встал с постели.
От соприкосновения с кафелем в ванной по телу побежали мурашки. Он включил итальянский душ – эту модель выбрала его невеста, как и все остальное в их доме.
Пока теплая вода смывала остатки сна, в памяти вновь возник образ Клары, стоящей на берегу озера. Она прокричала ему слова, от которых он проснулся.
Он спросил свое отражение в запотевшем зеркале ванной комнаты: «Что тебя так тревожит? Приближающаяся свадьба или давняя любовь, напомнившая о себе?»
Он не мог вспомнить, что именно Клара кричала ему во сне.
Приняв душ и тщательно побрившись, Алексис пошел на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Помещение было освещено первыми лучами осеннего солнца, из окна открывался прекрасный вид на Луару: судно отплывало из порта Трантму в направлении пристани Нанта, который находился с другой стороны реки.
Он выпил кофе, поставил чашку в мойку и взглянул на часы, висевшие над духовкой.
«Всего семь часов утра, а я уже собираюсь надеть галстук!» – подумал Алексис с легкой обреченностью.
Сейчас его жизнь менялась так быстро, что казалась почти нереальной. Может, он все еще спал?
Он увидел Клеманс, стоящую на пороге кухни. На ней была тоненькая ночная сорочка; именно эту сорочку она показала ему в витрине роскошного магазина на улице Кребийон и поспешила купить, зная, что будет выглядеть в ней соблазнительно.
Клеманс было слегка за сорок, но в ней по-прежнему присутствовала доля едва ли не детской непосредственности. И при этом никакой вульгарности – бунтарское начало, придававшее ей шарм, мирно уживалось с католическим воспитанием. Алексис обожал ее грудь, сохранившую упругость, ее длинные ноги и точеную шею, красоту которой она умело подчеркивала высокой прической.
– Еще рано, у тебя все в порядке? – обеспокоенно спросила Клеманс.
Алексис натянуто улыбнулся:
– Было слишком жарко, я не мог уснуть.
Клеманс подошла и поцеловала его. У нее были нежные губы, и она источала приятный аромат.
– Только не говори, что ты волнуешься из-за встречи с моим отцом, – игриво произнесла она, ероша ему волосы.
Алексис пожал плечами. Его будущего тестя звали Пьер-Андре Дюлак. Он был представителем крупной нантской буржуазии, и его предки отчасти вершили историю города. Еще на заре их отношений Клеманс рассказала, что площадь около Музея изящных искусств названа в честь прославленного рода Дюлаков. Бизнес сделал Пьера-Андре крайне высокомерным, прямолинейным человеком. Он боготворил свою единственную дочь и без обиняков заявил, что видит в их браке последний шанс для себя стать дедом. Только это заставляло мсье Дюлака мириться с мезальянсом – до этого его дочери никогда не приходила в голову бредовая идея влюбиться в нищего, причем влюбиться настолько, чтобы вступить в брак. Но, в конце концов, все это неважно, лишь бы появилась новая ветвь на генеалогическом древе династии…
