Весенним вечером на закате дня, идя по небольшой улице в указанном ему направлении, Давид заметил необходимый ему поворот и за ним неприметный домик с газоном. В этот миг время для него остановило свой бег, лишь радостно отражались в его глазах лучи уходящего солнца. Словно весь мир оказался с ним заодно: ведь наконец-то его младший брат нашелся – после многолетней разлуки. Он подошел к приоткрытой двери дома, взялся за ручку, как вдруг услышал дикий крик, едва ли напоминающий человеческий.
Давид тревожно приоткрыл дверь и – увидел своего младшего брата Рината, который от боли лез на стенку и кричал так СИЛЬНО, что у вошедшего едва ли сердце не остановилось… Словно тысячи ведер кипятка обрушились на его младшего брата, а он ничем не мог помочь…
…Когда боль стихла, Ринат почувствовал, что кто-то смотрит на него. Он медленно повернулся, боясь дышать и тем самым вызвать новый приступ боли, и увидел своего старшего брата Давида, который весь в слезах стоял у двери… Они встретились глазами и долго смотрели друг на друга…
Давид как будто на себе чувствовал боль, которую испытывал его младший брат. Его сердце словно разбилось на мелкие кусочки, ведь он понимал, что чем-то виноват перед младшим…
…Давид идет по улице. На ещё совсем мирное небо набежали неласковые, хуже того – тёмные, как ночь, мрачные тучи, затушившие вечернее солнце своей суровостью. Молния и следом – необыкновенно громкий гром на секунду остановили привычное движение людей. Многие посмотрели наверх – на отталкивающие темные тучи, мощный разряд молнии, который осветил небо лишь на мгновение, такого они не слышали и не видали никогда, у иных прохожих появился необъяснимый страх в сердце… Они постарались поскорее убежать и спрятаться от стихии… Вот-вот обрушится сильнейший дождь…
Почти одновременно слезы 35-летнего Давида и первые капли коснулись поверхности земли… Он шел по улице и вспоминал детство, общие с Ринатом детские годы.
На долю его семьи выпали тяжелые испытания. Еще в 1986 году (тогда ему было 8 лет) они проживали в одном из городов СНГ (Содружества независимых государств). Их семья жила бедно, поэтому когда родился младший – Ринат, первая мысль Давида была: как и на что они будут жить дальше… Хотя в глубине души он, конечно, был рад появлению малыша.
Но сильней всего радовался отец Ибрагим. Продолжая идти под дождем и плача, Давид начал вспоминать день рождения братишки. В тот памятный вечер они вместе с отцом, стоя под окнами роддома, кричали радостно:
– Поздравляем, поздравляем!!!
Мама смотрела в окно, держа беспомощного Ринатика на руках, и лишь улыбалась. Ей ничего не было слышно, ведь окна в роддоме были закрыты наглухо. А отец все равно кричал от радости и махал руками маме. «Было так легко и светло в ту минуту, будто на парашюте спрыгнул и летишь себе», – вспомнил Давид.
«Шли годы, семья по-прежнему едва сводила концы с концами, – продолжил свои печальные мысли Давид, не прячась от проливного дождя. – К двенадцати годам мой характер стал и вовсе невыносимо тяжелым. Такая нищета нас окружала, что при каждом удобном случае я попрекал ею отца. Я еще с раннего детства узнал на собственной шкуре все тяготы бедности и мечтал, как многие дети, жевать «Бабл гам», объедаться сладостями, играть в лучшие игрушки, наряжаться в сказочные костюмы на новогодние утренники.
Обо всем этом я мечтал, да только мои родители не могли себе это позволить. Мы даже времянку снимали у очень злой женщины, которая выгоняла нас на улицу без жалости первого числа любого месяца, если родители не успевали оплатить за аренду этого убогого жилья вовремя.
Отец работал дворником, мать – уборщицей в общежитии. Они так сильно уставали, что у них не оставалось ни сил, ни времени на нас, но мы по-прежнему перебивались с хлеба на воду… Да еще отец иногда выпивал, из-за чего родители часто ссорились. Да и меня запах алкоголя просто выводил из себя!
Помню, однажды моя одноклассница увидела, как я и мой отец собираем остатки мусора в коляску. Она подошла, посмотрела на нас с презрением и небрежно кинула пакет мусора в нашу сторону. Я чуть сквозь землю не провалился от стыда в тот день.
С тех пор начались мучения в школе, одноклассники начали попрекать мою семью бедностью:
– Да от тебя воняет бедностью, ты просто мерзкий…
Они могли себе позволить пейджеры, игровые приставки, а одному моему однокласснику (представляете?!) родители подарили мопед. Всем пацанам он позволил прокатиться, кроме меня… Со мной не связывались, я был для всех изгоем.
Обиженный, я частенько задавал вопросы отцу о причинах такой несправедливости:
– Почему жизнь так сложна? Почему мы такие бедные?
Отец не знал, что мне ответить, и лишь разводил руками.
Как-то папа решил устроил нам небольшой праздник – отдых на природе, но когда пришло время для перекуса, он достал три небольшие самсы, меня в тот миг передернуло от нашей бедности…
Я конфликтовал с родителями, особенно с отцом, не скрывая агрессию и раздражение. Я уходил надолго, частенько не ночевал дома. Это сейчас я понимаю, сколько переживаний я принес родителям, как я их ни во что не ставил, не помогал по дому, огрызался. У меня как будто в голове заела одна пластина:
– Меня все бесит…
Я, отгораживаясь от серости и бедности, надевал наушники и целыми днями слушал рок-композиции… Помню, однажды выкрасил свою шевелюру в красный цвет в знак протеста, дома случился грандиозный скандал, но мне было на все плевать…
Мы с приятелями нюхали краску, выпивали, дрались район на район, стенка на стенку – одним словом, романтика.… Помню, среди старшеклассников была в то время модным пирсинг. Я не стал исключением, и проколов нос, посмотрел на себя в зеркало в тату-салоне.
«Как бык выгляжу», – поймал себя на сомнительной мысли. Но ведь это так модно, тут же успокоил себя.
Запах огуречного лосьона прямо-таки давил на нос. Вышел я энергично из тату-салона в спортивке и причудливой кепке Адидас, она была на два размера больше моей головы (досталась в наследство от отца), надел наушники, включил свою любимую музыку и вдруг… встречаю своих же одноклассников. Они шли навстречу, встречи избежать было невозможно. Мы остановились, я снял наушники, и тут один из них – Азат с презрением выпалил:
