Сережа, Саблин был последним побегом угасшего боярского рода Саблиных, его прадед служил корнетом в Лейб гвардии Конногвардейском полку его Императорского Величества. В звании подполковника прадеда расстреляли в Петроградском ЧК в 1918 году за отказ принять командование над полком красногвардейцев. Отец Сергея был известным биологом не только в Ленинграде, но и во всем Союзе. Александр Сергеевич крупный мужчина огромного роста, с колоритной бородой, большими руками, правильными чертами славянского лица, мягким голосом, производил впечатление ручного медведя. Мать Сергея уехала то ли с шахтером, то ли с моряком в город Мариуполь, когда Сергею было 7 лет. Александр Сергеевич покорно платил ей алименты со своей зарплаты профессора. Жили они с сыном вдвоем в маленькой двушке в одном из пригородов Ленинграда, знаменитом своими дворцами и парками.
Сережа Саблин по мягкому настоянию отца много читал. Ему в детстве нравились сильные, благородные, открытые люди, особенно герои Жюль Верна. Он пошел заниматься дзю до и к 16 годам взял золото по юношам города. Успехам помогали разум и удивительное хладнокровие Сергея. Он каждое утро в любую погоду бегал не менее пяти километров по заброшенной части парка, что между железной дорогой и шоссе. А в свои восемнадцать он выглядел сошедшим с советского плаката физкультурником, как резерва советской армии. Ростом под метр девяносто, правильное, широкоскулое лицо, серые глаза, короткая светлая челка, подбородок с ямочкой. В таком виде он должен был через два месяца, отправиться служить в воздушно-десантные войска, как сам очень хотел. За месяц до призыва, прохладным июньским вечером Сергей бежал по парку по своему маршруту, когда услышал сначала громкий женский крик, потом визг, как будто плачь. У поворота на трассу была площадка, там стояла ветхая скамейка и непонятно, как сохранившийся древний остов каменной лестницы, нелепо смотревшийся среди нестриженных кустов. На скамейке белело раздетое девичье тело, порванное платьице собралось вокруг вихрастой головы, тонкие ноги задраны наверх. Две темные фигуры держали девичьи ноги, а третий, спустив штаны, навалился на девицу огромным темным силуэтом. Сергей остановился, у него стало сухо во рту.
– Эй, вы что делаете? – крикнул он.
Темные фигуры, будто не заметили его, только девица крикнула пронзительно, – «Помогите».
Наконец, все трое двинулись к Сергею, что – то угрожающе бурча. Тренированному обученному трезвому человеку справиться можно и с пятерыми. Сергей несколькими движениями разбросал нападавших и шагнул к скамейке. И тут сзади кто-то четвертый схватил его за шею, тяжело дыша дешевым портвейном и зашептал,
– Урою, суку, пацаны, валим его.
Более инстинктивно, чем от страха Сергей схватил напавшего за одежду и бросил на остов каменной лестницы, что – то хрястнуло, девица завизжала и как есть, белея телесами, исчезла в парке. Сергей добежал до отделения милиции, сообщил о случившемся дежурному, оставил свой адрес, и спокойно побежал домой. Через месяц его задержали и предъявили обвинение в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, сорокалетнему жителю Ленинграда, который купил сумку портвейна и напоил «на слабо» молодых пацанов, соседей по своему дому. На несчастье, за ними увязалась дворовая девчонка, которая хотела похвастаться перед знакомыми, что она одна запросто пьет портвейн с мужиками. Следователь прокуратуры попался сердобольный и отпустил Сергей на подписку о невыезде, сказав, что в суде, наверное, должны перейти необходимую оборону, или, по крайней мере, на ее превышение.
Сергей добросовестно все рассказал при предъявлении обвинения, а следователь, лихо строча на электрической машинке, все записал дословно и сказал,
– Найди толкового адвоката себе на суд.
Сергей еще раз перечитал обвинение, где было сказано, что он причинил потерпевшему тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, то есть совершил преступление, предусмотренное частью второй статьи сто восемь УК РСФСР, и спросил,
– Я же не хотел его убивать, это он меня убить хотел, они же эту девушку, прямо на скамейке, втроем, да как так?
– Не переживай, – буднично ответил следователь, – у нас так, есть труп, есть дело. Найми адвоката на суд, все будет хорошо.
В один из хмурых осенних дней 198_ года домой к Саблиным пришел адвокат, телефон которого по большому секрету дал старшему Саблину его бывший однополчанин по срочной службе, а ныне майор КГБ.
Звали модного адвоката Нечестивцев Александр Николаевич. Это был вальяжный кругленький мужичонка, с остановившимся взглядом карих с поволокой глаз, с полненькими маленькими ручками. Когда он вошел в саблинскую двушку, Сергею, показалось, что баскетбольный мяч, покачиваясь, влетел в корзину. Мельком взглянув на Сергея, кругленький адвокат, укатился с отцом в кабинет. Усевшись в кресло, Нечестивцев представился,
– Александр Николаевич, адвокат золотой пятерки Ленинградской адвокатуры.
Увидев в глазах старшего Саблина удивление, хихикнул,
– Да да, полный тезка государя императора Александра второго, у нас и прозвище одинаковое: «Освободитель», и продолжил:
– Приступим к нашему убивцу.
Саблин поморщился,
– Сергей никого не убивал, он случайно раздавил пьяную гадину.
– Это мы с вами так думаем, а у органов может быть, иное мнение, – возразил Нечестивцев.
Адвокат Ленинградской городской коллегии адвокатов – Нечестивцев Александр Николаевич был пассивным гомосексуалистом. Он уж пару лет, как был завербован Ленинградским КГБ из – за своей слабости к брутальным англосаксам. Находя случайных, любовников в известном садике на Невском проспекте под строгим взором, блистательный Екатерины второй, Александр Николаевич умудрился познакомиться с активным педерастом с острова туманного Альбиона. Будучи изрядно помятым после одной из встреч со своей мечтой, Нечестивцев был задержан всевидящими дружинниками у ресторана «Садко» с 700 английских фунтов стерлингов в кармане. В состав дружинников, то ли на счастье, то ли несчастье, Нечестивцева входил один из самых перспективных стажеров КГБ, довольно быстро увидевшем в полненьком мужичонке с бегающими глазками, трусливого перспективного стукача с валютой в кармане.
Санкция статьи 88 УК РСФСР предусматривала настолько длительное лишение свободы за владение иностранной валютой, что Александр Николаевич ни минуты не сомневаясь, написал заявление о сотрудничестве с родными органами КГБ. С тех пор его адвокатская звезда ярко засияла на тусклом небосклоне ленинградских судов. Нечестивцев заходил в обшарпанные каморки судей и провонявшие сгнившими вещдоками кабинеты следователей на правах причастности к «старшему брату», от куратора которого, порой, в обмен на свою работу, получал информацию о результатах того или иного уголовного дела. Прозвище «Освободитель» Александр Николаевич присвоил сам себе, после того, как по звонку своего куратора пришел в Кресты к просидевшему год в предвариловке за взятку бывшему оперуполномоченному ОБХСС и обещал освободить его через три дня за три тысячи рублей. Изрядно хлебнувший за год отсидки тюремной баланды, бывший опер сначала не поверил пухленькому адвокату, но когда его действительно выпустили через три дня, принес Нечестивцеву требуемую сумму в консультацию на Литейном.
