В гениальном «Маятнике Фуко» Умберто Эко мечтает, воплощая мечту в действиях своего лирического героя:
Я решил изобрести себе дело. Я не располагал ничем, кроме кучи отрывочных познаний, разнонаправленных, но которые мне удавалось увязать между собой как угодно, ценой нескольких часов в библиотеке. В мое время принято было иметь теорию, а я жил без теории, и я страдал. Теперь же было вполне достаточно располагать просто данными, и всем ужасно нравились сведения, по возможности менее актуальные…
Все волшебно прояснилось в моей голове. Для меня отыскалась профессия. Я решил, что открою культурно-информационное агентство. Буду сыщиком от науки. Вместо того чтобы совать нос в кабаки, бары и в бордели, я буду шнырять по книжным магазинам, библиотекам, по коридорам научных институтов. А потом возвращаться в свой офис и, задрав ноги на стол, потягивать виски из бумажного стакана, прикупив и то и другое в лавчонке на углу. Тут звонит некто и говорит: «Я перевожу одну книгу и напоролся на какого-то – или каких-то – Мотокаллемин. Прошу вас, займитесь этим».
Ты не знаешь, с чего начать, но неважно, просишь на расследование двое суток. Прежде всего – дряхлый университетский каталог. Потом ты предлагаешь сигарету парню из справочного отдела – намечается что-то вроде следа. Вечером ты приглашаешь в бар аспиранта по исламу. О йес! Берешь ему кружку пива, другую, потихоньку теряется бдительность, и он отдает информацию, необходимую до зарезу, просто за так, бесплатно! После чего набираешь номер клиента: «Значит так, мотокаллемины – в исламе богословы радикальных убеждений во времена, когда жил Авиценна, утверждавшие, что мир являет собою, как бы это выразиться, что-то вроде туманности случайностей, а загустевает он в конкретных формах только ради мгновенного и временного осуществления божественной воли. Стоит Господу отвлечься на полчаса, и весь мир развалится. Полная анархия атомов без всякой взаимосвязи. Этого хватит? Я проработал три дня, посчитайте сами».
А что делать человеку, который спустя годы после прочтения романа получает эту работу, по стечению жизненных обстоятельств и по заслугам своим и грехам? Между тем как самому Эко так и не удалось устроиться на такое теплое местечко и пришлось всю жизнь вести авторские колонки, писать гениальные романы, быть мировым авторитетом в медиевистике и семиотике, но нюхать архивную пыль не ради чужого дяди, а для себя лишь одного.
Вот и остается отвечать на вопросы совершенно случайных людей, встречающихся в сети, а потом собирать эти ответы в надежде, что кому—то они сгодятся для пробуждения интереса к истории, философии, да и Бог знает чему еще.
Хаотичная информация по самым разным вопросам, кипящая в голове, когда—то называлась эрудицией. Ну и ничего нет в ней плохого, если разобраться.
На каком языке путешественники или торговцы, общались с представителями других народов и культур? Каким образом они контактировали и обменивались знаниями?
Для понимания методов общения в древности и средневековье достаточно прочесть «Хождение за три моря» Афанасия Никитина не в переводе, а в оригинале с примечаниями. Это купец XV века из Твери, который путешествовал, помимо своей воли, в Индию через Хорезм и несколько других государств Центральной Азии. Весь дневник записан на смеси старорусского языка и записанных русскими буквами тюркских, татарских, арабских, греческих слов, а потом и индийских. Во всей русской ойкумене того времени общались на смеси русского и тюркских диалектов, и этот примитивный язык (его хватало только для торговли и путешествий) знали более-менее все. На Белом море моряки и рыбаки говорили между собой на смеси русского, норвежского, немецкого и голландского – на руссенорске. В период варяжского владычества он был на Руси основным государственным языком. В средневековье свой диалект был чуть ли не в каждой деревне, и даже соседи мало его понимали. Поэтому общались на смеси всех окрестных языков, а образованные классы – на основе латыни с приплетением местных языков. Так говорит у У. Эко горбун Сальватор в «Имени розы». Такой общий для всех упрощенный язык на основе смеси местных языков называется койне.
Роль языка койне в первых цивилизациях выполнял финикийский – потому что этот народ плавал по всей ойкумене (обитаемой земле) того времени и со всеми общался. Восточнее – греческий. После завоеваний Александра Македонского – греческий стал койне для всего западного мира, потом к нему присоединилась латынь, но греческий койне никуда не девался, и при всевластии Рима в провинциях говорили на греческом, Пилат говорил с Иисусом по-гречески, и на греческом же составлены Евангелия. Латынь и греческий оставались койне вплоть до конца XVII века, когда их роль отчасти перехватили немецкий и французский, которые боролись на мировой арене друг с другом до конца 2-й Мировой войны, когда первенство захватил английский язык. В каждой стране (особенно старых бывших колониях) есть свои разновидности упрощенного английского (пиджин), которые выполняют функцию койне.
Профессии устного переводчика фактически не было до ХХ века. «Переводчиком» называли того, кто переводил книги. А специальный человек, который устно помогал бы при переговорах или на мероприятиях, нужен был только совсем уж необразованным дебилам из числа состоятельных людей, ну или в каких-то особых обстоятельствах – вроде обучившегося испанскому языку индейца. В цивилизованном мире обычно всем хватало латыни и местного койне.
Откуда взялся исламский терроризм, если в самом Коране нет ничего подталкивающего к нему, а Магомет называл христиан братьями?
Коран был собран в одну книгу через 30 лет после смерти пророка Мухаммада. Аккурат в то самое время, когда его потомок и преемник во главе «праведного халифата» Усман ибн Аффан захватывал и порабощал прибрежные районы Греции. Потому что предшественник Усмана – Умар ибн аль-Хаттаб – активно занялся расширением исламской империи и впервые напал не на окрестных арабских шейхов («отступников» или просто соперников), как это было раньше, а на христианское государство Византию в ее провинции Сирии. Сирию он захватил и тем самым открыл преемникам дорогу к вытеснению власти христиан из региона. Отношение к христианам было вполне терпимое, но терпеть их князей и царей у себя «на районе» халифы никак не планировали. И никакими «братьями» христиан и иудеев не считали. Уже при Усмане им стали настойчиво предлагать принимать ислам. Ну или не принимать, но дальше жить без тех или иных частей тела. Или не жить. Достойный выбор. Правда, только 800 лет спустя они уничтожили Византию. А пока что – в VII веке всего лишь наполовину вырезали, а наполовину захватили христиан Египта и Магриба, потом Закавказья, зороастрийцев Персии, иудеев во всем Средиземноморье и, наконец, Испанию. И дай им волю – пошли бы дальше, но не получилось. Немного потеснились, когда христиане отвоевали у них кусочек Иудеи и Идумеи, потом вернули Испанию. Но крестоносцев мусульмане выгнали и больше никого к себе не пускали. Затем до 1918 г. мусульманские халифы и султаны вырезали, обирали и подавляли покоренные народы Балкан и Восточной Европы. Действительно, откуда взяться джихаду и терроризму?
