Роман Романович, писатель (юмор, сатира, ирония), 52 года.
Оксана Викторовна, его жена, деловая женщина, 45 лет.
Виктория, их дочь, студентка, 20 лет.
Виктор, молодой человек, 25 лет.
Валентин Ильич, сосед, актёр кино (роли второго плана, эпизоды), 59 лет.
Талик (Талейран), белый пудель.
События всех трёх действий происходят в квартире писателя и его семьи.
Действие первое.
Утро. Кухня. Оксана Викторовна не спеша приступает к завтраку, а Роман Романович, умывшись, появляется с грустным выражением лица.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Доброе утро, дорогая.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Доброе утро, дорогой.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Приятного аппетита.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Большое спасибо, милый.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Искоса поглядывая на жену). Прости, что отвлекаю, а где мой утренний кофе?
О к с а н а В и к т о р о в н а. Вон, пожалуйста, кофеварка, рядом баночка с кофе, там же, рядом, сахар, а в холодильнике молоко. Если пожелаешь?!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Так его ещё надо приготовить?
О к с а н а В и к т о р о в н а. Да, дорогой, сегодня надо.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. В таком случае, пожалуй, обойдёмся без молока. Что я, ребёнок, что ли, пить кофе с молоком?!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Оно и понятно, лучше, конечно, кофе с коньяком.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я не враг своему здоровью. (Грустно задумывается). Хотя, к чему то здоровье, когда…
О к с а н а В и к т о р о в н а. Здоровье всегда пригодится. Даже, если просто так – на всякий случай. Например, на случай непредвиденных обстоятельств.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Непредвиденные обстоятельства надо уметь предвидеть. Для этого существует аналитический ум и логика.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Ну что ж, логично. Попробуй этими качествами заварить себе хотя бы кофе?!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Хмыкнув). Легко. Надо воду сначала вскипятить?
О к с а н а В и к т о р о в н а. По логике – да. А теперь, применяя аналитический ум, попытайся это сделать. Только очень прошу – будь осторожен! Не рискуй понапрасну!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Чем же тут рисковать? Неужели я настолько неумеха, что готовка кофе для меня сопряжена с риском для здоровья?
О к с а н а В и к т о р о в н а. Вообще-то, готовка кофе требует элементарного умения. Но в твоём случае, очень даже может быть.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ха! (Идёт к плите и что-то там манипулирует). Ай-яй-яй! Чтоб тебя!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Что случилось, дорогой?
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Палец обжёг! Твою, мою, и их, вместе взятых, родину!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Вот тебе и непредвиденное обстоятельство, которое не смогли предугадать ни твой ум, ни твоя логика. А Родина, дорогой, тут не при чём. Да и не надо так бурно реагировать на сущий пустяк. Ты же не сжёг его совсем? Что-то ведь осталось?! Да если бы и сжёг – не велика потеря. Девять-то осталось бы. Наливай в чашку. В чашку, а не рядом! Ну вот, получилось. Молодец! Сам приготовил несколько глотков кофе. Возьми полотенце и вытри, пожалуйста, остальные глотки. Будем считать, что это ученический брак и спишем его, как издержки производства. Чтобы взбодрить желудок и этого хватит, хотя он и без кофе всегда бодрый и готов к труду. Он, видимо, в отличие от тебя, постоянно сдавал нормы ГТО?! Кстати, завтрак твой стоит в микроволновке. Погреешь и возьмёшь. Сможешь?
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я очень постараюсь, дорогая.
Оксана Викторовна относит посуду в мойку, открывает балконную дверь и возвращается к столу. Роман Романович выпивает кофе, относит чашку тоже в мойку и идёт к микроволновке. Греет и достаёт.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Ё-ё-ё… п, р, с, т и прочие литеры!
О к с а н а В и к т о р о в н а. (Закурив). Опять небольшое ЧП, дорогой?
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Не смертельное. Куриная нога из тарелки выпала. Где наш дармоед Толик? Пусть идёт, полакомится, паразит!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Не Толик, а Талик. От знаменитой фамилии Талейран. И ты прекрасно знаешь, что, имея такое аристократическое имя и утончённое воспитание, он не опустится до того, чтобы побираться. Положи в его тарелку, он потом подойдёт.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Шёпотом). Овсянки ему, аристократу собачьему!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Ты что-то сказал, дорогой?
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я сказал, как хорошо, что не обе выпали. Хоть одна осталась. Уже не поем, правда, а только перекушу. (Ставит тарелку на стол и берёт хлеб и вилку).
О к с а н а В и к т о р о в н а. Как ты, вообще, можешь есть эту гадость, да ещё в такую рань?! Я удивляюсь!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Я тоже удивляюсь, как ты можешь такую красоту называть гадостью?! Какая красивая корочка! Какой ароматный запах!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Не нагоняй на меня тоску. И я тебя прошу, не мой сам посуду. Пусть она останется целой. Клавдия придёт убираться, она и помоет.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Да что ж такое! Уже вилка упала. Никак, сегодня ждать незваного гостя?! С утра всё падает из рук. Невозможно нормально позавтракать!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Рома, если бы они приходили после каждого твоего падения…
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Дорогая, не моего падения, а падения предметов первой необходимости.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Если бы гости приходили после каждого падения предметов первой необходимости из твоих рук, в нашей квартире движение было бы, как в центре города. Ты бы, со своей интеллигеньностью, из этой пробки добрался к туалету только к обеду, а к завтраку… мне даже страшно подумать, как ты смог бы выжить в таких экстремальных условиях!
Оксана Викторовна тушит в пепельнице сигарету и закрывает балконную дверь. После чего вновь садится к столу.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Рассерженно). Вот как сделал один нравственный урод слово «интеллигент» ругательным, а самого интеллигентного человека выставил каким-то ущербным слизняком, так до сих пор это лживое утверждение и доминирует в примитивном человеческом социуме. Я, конечно, понимаю, что это не что иное, как месть хамства воспитанию и приличию, именуемому культурой, в которой, к сожалению, уже давно хамство мимикрировало, адаптировалось и занимает ведущие посты. И вот, зная свою истинную суть, фальшивая интеллигентность беспощадно мстит интеллигенции натуральной. И эта месть тотальная. А бедному настоящему интеллигенту, дабы хоть как-то выживать в этой среде, приходится, как хамелеону, менять свой окрас, в зависимости от того, с кем он имеет дело. Теперь, хам – интеллигент, а интеллигент – чуть-чуть хам, чтобы его, как шпиона, не разоблачили.
