Начнём, пожалуй, с ментальной среды, в которой формировался художественный вкус Сталина. Будучи уроженцем Грузии1, он впитал в себя её культурные традиции и стал носителем именно грузинской национальной культуры. Позже он сам это подчеркивал: «Я… обрусевший грузин-азиат»2 говорил он в своей речи на праздничном обеде в кремлевской квартире К. Ворошилова 7 ноября 1937 года3.
Сама по себе принадлежность к тому или иному народу не может служить доказательствам каких-либо суждений о вкусах человека. Однако многими исследователями отмечается, что грузинское происхождение Сталина имеет очень важное значения для понимания этой весьма сложной личности. В частности, в статье Георгия Нижараздзе «Мы – грузины»4 поднимается актуальный для автора работы вопрос о причинах, позволивших сформироваться культу личности Сталина у грузин, в числе прочих указывается такая национальная черта как своеволие: «В результате очень интересного анализа мифа об Амирани Григол Робакидзе пришел к выводу, что одним из ведущих свойств грузинской души является „своеволие“ и Амирани есть персонификация этого свойства. Наблюдение исключительно глубокое. Своеволие, примат собственных желаний над общими нормами поведения и, как следствие, нигилистическое отношение к законности – весьма существенная черта грузинского характера. Своеволие – реальная и значимая ценность грузинской культуры, поэтому особо „своевольные“ личности в грузинском массовом сознании пользуются явным пиететом, даже если они принесли несчастье множеству людей. В этом следует искать причину скрытой симпатии к изменнику, убийце и насильнику Зурабу Эристави, которая отчетливо слышна в народных стихах. Этим же частично объясняется феномен культа Сталина»5. В этом логическом построении можно найти и обратную связь: возможно, отчасти Сталин был таким, каким знает его история СССР, именно благодаря заложенному в детстве своеволию, которое позволило ему сначала победить конкурентов в борьбе за власть, а потом, находясь у власти, подчинить огромную страну и половину мира собственной воле. Но эти рассуждения, хоть и позволяют объяснить упорство, проявленное Сталиным при навязывании своих художественных вкусов народу СССР, не имеют прямого отношения к эстетическим взглядам «вождя». Однако влияние национального искусства и фольклора на художественные вкусы Сталина отрицать нельзя.
Традиционно, говоря о культуре Грузии, упоминают грузинское многоголосное хоровое пение, признанное ЮНЕСКО «шедевром мировой полифонии». У этого самобытного грузинского вида искусства сложились вполне четкие традиции музыкальной гармонии, которые Сталин впитал, что называется, с молоком матери. В воспоминаниях современников часто встречаются сюжеты, когда Сталин пел застольные, народные песни и даже частушки.6 Известно также, что будучи семинаристом в Тифлисе, он пел в церковном хоре, и, видимо, обладал неплохим голосом. Воспитанный на гармонии грузинского народного многоголосия, И.С. стремился навязать свой вкус в музыке всем. Показательна в этом отношении компания против «формализма», развернутая в 1936 году. В печально известной статье «Сумбур вместо музыки»7 утверждается: «Слушателя с первой же минуты ошарашивает в опере нарочито нестройный сумбурный поток звуков. Обрывки мелодии, зачатки музыкальной фразы тонут, вырываются, снова исчезают в грохоте, скрежете и визге. Следить за этой „музыкой“ трудно, запомнить ее невозможно». По одной из версий Сталин сам был автором статьи, это пока не доказано, но участие «вождя» в разработке основных претензий и формулировок сомнений не вызывает8.
Настоящий культ поэзии, развитый в Грузии, вероятно, связан с песенным характером искусства в целом и с «тамадизмом»9 (термин Г. Д. Гачева) – «принципом не только жизни, но и литературы: когда собеседнику преподносится его идеальный образ. в результате приходится соответствовать – поэтому так часто встречаются всякого рода прославления. Этот же „тамадизм“ определил и стремление к витиеватости речи – при простоте образов»10… В результате на стыке народно-песенного и «тамадического» начал возникла лирика романтическая, посвященная двум основным темам горского народа: темам Родины и любви. На уровне образов это, конечно, была восточная поэзия с соловьями, розами и прочими элементами яркого орнамента восточной лирики. Следует отметить, что юный Сталин, видимо11, и сам был не чужд творческого дара, о чем свидетельствую выполненные в национальном духе стихи, опубликованные в газетах «Иберия» и «Кеали» с 1895—1986 гг. В качестве характерного примера лирических экспериментов юного Сталина процитируем стихотворение «Утро» («Дила»):
Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой,
И, легким ветром пробужден,
Склонился ландыш над травой.
Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов:
«Цвети, о Грузия моя!
Пусть мир царит в родном краю!
А вы учебою, друзья,
Прославьте Родину свою!»
Это стихотворение вошло в изданный в 1916 году Я. Гогебашвили учебник для начальной школы языка «Деда эна». Приведенные текст, хоть и переведен на русский язык, дает вполне четкое представление о восприятии Сталиным грузинских лирических традиций.
