Я хотел приготовить несколько развёрнутый вариант этой темы, но потом вспомнил, что у меня есть текст, из которого я могу взять подходящий фрагмент (это мой текст). Я, не обинуясь, его здесь и приведу, слегка отредактировав.
«В сущности, рассматриваемый вопрос прямо связан с сакраментальным событием в священной истории человечества – «вавилонским столпотворение
Я попробую ту область знания, которую можно считать буферной зоной между собственно научными знаниями и областью метафизики. При этом предлагаю рассматривать специфику моих представлений не как произвольную фантазию.
При этом ссылаюсь на вышеприведённый фрагмент о драконе, который заглатывает сам себя. Я думаю, что разница в уровнях рассмотрения проблемных ситуаций не является слишком чётко фиксированной и связанной с частной проблемой одинокого изголодавшегося существа. Предложенная к рассмотрению «загадка» является универсальной проблемой.
Теперь и возникает вопрос о «праве» на законность рассмотрения проблемы на уровне, где нет различий, которые появляются при «падении». Это право (и даже обязанность) обеспечивается видением процесса вертикального перемещения точки зрения «вверх» как динамики развёртывания доминирующей идеи единства (восхождения), поскольку сама эта идея предписывает видеть в разном, но соотносящемся между собою частичное, возможное для этого уровня, единство. Вообще-то не очень понятно, как два розно возникших (а не распавшееся единичное, причастное единому) могли бы когда-либо и как бы то ни было «узнать» о существовании друг друга и хоть как-то соотнестись (на почве чего? Тут для них должен быть специфический посредник-третий).
Каково же «расположение» познающего в системе «познающий-познание» при таком взгляде на познавательный процесс?
Ну, во-первых, я утверждаю принципиальную значимость пластичности и незамкнутости самой фактуры системы «познающий-познание». Это значит, что в процессе познания познающий субъект в каждый момент находится в фазе фиксации себя на данном уровне рассмотрения относительно познаваемого объекта, но с одновременной перманентной ориентацией на оправдание своих познавательных достижений оценкой «сверху». Если для прояснения сказанного иносказательно описать ситуацию, то можно воспользоваться нижеследующей актуальной символикой.
Познающий субъект оперирует сущностями, которые несут на себе отблеск труднообъяснимого соответствия между собой. Он пытается с той или иной степенью успешности решить эту проблему (нравственную, научную, духовную). При этом он как бы расположен спиною к источнику света (в нашей символике принимаем, что свет и знание – это разные проявления одного и того же, а в пределе – и не разные) и смотрит на предметы, которые расположены ниже, чем он сам. Решение задачи на этом этапе может удовлетворить потребность в познании и успокоить сердце иллюзией достижения душевного и ментального баланса (как научной, например). Но не жажду! У жаждущего есть «глаза на затылке» (в сущности, те же; он ведь смотрит «внутренним зрением»), которыми он ловит блеск света, исходящего от самого источника; и он стремится к нему, чтобы воспринять его не частично, но со всею возможной полнотой. Поскольку он несовершенен, то он пятится к источнику спиною (и затылком, повторяя своим видением направление «видения (смотрения)» самого источника света, находясь ещё в сфере проявленности дефиниций направления). А поскольку он уже отчасти «прозрел» (увидел сам источник), он одновременно уже идёт к источнику напрямую. Он стал Двуликим Янусом! Но эта вражда (противоборство) ущербна и противоречива, пока он не окажется в своём восхождении на уровне, который обеспечит ему «неразличение» (утрату различения) и единство между этими двумя видениями, а его самого не сделает двояко-единым видящим одним. Ведь, хотя он и один, но и два; один из которых противоборствует восхождению другого. Это есть инициатическая смерть и возрождение посвящённого. Вопрос о его душевном (или психологическом) и умственном комфорте не имеет значения, как сущий пустяк. Среди тех, кто успешно подвизался на этом пути, были и вечно мятущиеся «дураки», и неизменно находящиеся в состоянии душевной гармонии «мудрецы». Кому что больше нравится.
«Сеть Индры состоит из множества драгоценных камней, каждый из которых отражается во всех остальных в своём блеске. Конечно же, при этом все камни отражаются в каждом одном.»
Все они, в сущности, зеркала друг для друга. Здесь мы вспомним, что поставили себя в условия универсальности, когда мы можем (и должны) проявлять свободу в смещении по вертикали меры проявленности, варьируя и степень проявленности специфических модальностей описываемых сущностей. В частности, мы можем сделать шаг в направлении того уровня, когда снимается различие между «сущностью» и её «отражением».
В качестве вольной интерпретации этой процедуры мы предположим, что кто-то тихо-тихо и незаметно (чтобы всё не разрушить) вынес сами зеркала, не потревожив их отражений. Тогда ему удалось бы оставить в сети только отражения друг в друге (вполне равносущностные).
Разумеется, это невозможно там, где падение в проявленность уже достигло «разноосуществления» объектов, но на более универсальном уровне ещё могут отсутствовать такие специфические различительные модальности, в которых эти сущности проявляются как разноприродные (когда ещё не предполагается наличие пространственных и метрических характеристик).
Ясно, что сама природа «зеркальности» и «отражаемости» при этом приобретает много более обобщённый характер, утрачивая привычные частные модальности в более грубой проявленности. Понятно также, что сам вопрос о тождественности или инаковости описываемых сущностей в разных плоскостях проявленности становится неопределённым (таковые отношения не наследуются при переходе с одного уровня на другой).
Возникает вопрос касательно природы соотносимых сущих. Являются ли они самосущными (получая свой статус «свыше»), или они взаимообусловлены (и только этим «существуют»)? Верно и то, и другое. Как уже равносущностные они и тождественны, поскольку в контексте происходящего нет иных дополнительных коннотаций. В этом аспекте они представляются как одно, создавая статус «самосущности» как выявления именно себя именно этим в аспекте тождественности. Как имеющие своё основание в множественности, они сущностно зависимы и, следовательно, суть не более чем отражения друг в друге. Сделав шаг в иерархии неразличения вверх, мы снимаем эту дихотомию как химеру нижекачествующего рассудка.»
