Переводчик И. Евстигнеева
Научный редактор А. Лобузнов
Редактор З. Абдуллаева
Руководитель проекта О. Равданис
Корректоры М. Смирнова, С. Мозалёва, Е. Чудинова
Компьютерная верстка К. Свищёв
Дизайн обложки Ю. Буга
Иллюстрация на обложке www.istockphoto.com
© Bill Gifford, 2015
© Oliver Munday, иллюстрации, 2015
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2016
Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).
* * *
На мой взгляд, самое несправедливое в этой жизни – то, как она заканчивается. Да, жизнь – невероятно трудное дело. Вы тратите на нее кучу времени и сил. И что вы получаете в конце? Смерть! Это что, такая награда?! Было бы куда справедливее, если бы жизнь разворачивалась в обратном порядке. Сначала вы умираете – так начинается ваш жизненный путь. Будучи немощным стариком, вы спокойно сидите дома, окруженный заботой близких людей. Когда вы становитесь достаточно молодым, вы покидаете дом, находите превосходную высокооплачиваемую работу, покупаете себе модный автомобиль, золотые часы и т. д. Проработав 40 лет, вы достигаете столь юного возраста, что вам пора выходить на пенсию! Тогда вы поступаете в колледж, наслаждаетесь веселой студенческой жизнью с алкоголем, вечеринками и сексом, после чего поступаете в среднюю школу. Закончив первый класс, вы становитесь маленьким ребенком – у вас нет никаких обязанностей, вы играете целыми днями, о вас заботятся любящие родители. Наконец вы возвращаетесь в матку, проводите последние девять месяцев, плавая в теплой и уютной жидкости, и заканчиваете свою жизнь в момент оргазма.
В любом возрасте можно стать моложе.
Мэй Уэст
Перед тем как потерять сознание, лежа на полу в своей лаборатории, молодой ученый понял, что покрыть себя лаком было далеко не лучшей экспериментальной идеей из тех, что когда-либо приходили ему в голову. Но он считал себя человеком науки, а любознательность бывает весьма жестокой госпожой.
В последнее время он заинтересовался функциями человеческой кожи, такой выносливой и вместе с тем такой уязвимой. Ее легко обжечь даже под солнечными лучами, не говоря уже об открытом огне, поранить даже тупым ножом. Но что случится, если закрыть всю ее поверхность?
Поэтому в один из солнечных весенних дней 1853 г. профессор Шарль Эдуар Броун-Секар поднялся в свою лабораторию в Медицинском колледже достопочтенного столичного города Ричмонд (штат Виргиния), разделся догола, взял в руки малярную кисть и принялся покрывать себя высококачественным мебельным лаком. Через несколько минут все его обнаженное тело, до последнего дюйма, было покрыто липкой жидкостью.
Это была эпоха, когда главной подопытной свинкой для ученого служил он сам. В ходе одного эксперимента 36-летний уроженец острова Маврикий Броун-Секар погрузил в свой желудок губку, чтобы получить образцы пищеварительных соков. На протяжении всей оставшейся жизни он страдал гастроэзофагеальным рефлюксом[1]. Конечно, такой исследовательский подход делал его «самой колоритной фигурой на факультете»{1}, как вспоминал впоследствии один из его студентов.
История с лаком только дополнила ходящие о нем легенды. Когда один из аспирантов случайно зашел в лабораторию, то увидел лежащего в углу профессора, который содрогался в конвульсиях и, по всей видимости, находился на грани жизни и смерти. Его тело было такого цвета, что аспирант поначалу подумал, что это чернокожий слуга. Быстро сообразив, в чем дело, молодой человек бросился к несчастной жертве науки и начал поспешно соскребать с кожи будущего преподавателя Гарварда бурое липкое вещество, но в ответ получил жесткий выговор. Профессор был в бешенстве от того, что «некий бесцеремонный юнец вытащил его из угла и принялся больно скрести его кожу, не дав спокойно завершить эксперимент».
Как бы то ни было, благодаря этому сообразительному студенту Броун-Секар смог стать одним из величайших ученых XIX века. Сегодня его считают отцом эндокринологии, создателем учения о железах внутренней секреции и их гормонах. Кроме того, он внес большой вклад в наши знания о спинном мозге, и один из видов паралича – синдром Броун-Секара – носит его имя. Но он никогда не сидел в башне из слоновой кости академической науки. Однажды он несколько месяцев посвятил борьбе со смертельной эпидемией холеры на своем родном Маврикии, удаленном архипелаге посреди Индийского океана. Верный своим принципам, он намеренно инфицировал себя этой болезнью, глотая рвоту пациентов, чтобы испытать на себе новый метод лечения (в результате чего едва не умер сам).
В почтенном Ричмонде Броун-Секар не продержался и года; его эксцентричная французская натура и темноватая кожа делали его белой вороной в этой бывшей столице Конфедерации южных штатов[2], поэтому он вернулся в Париж и всю оставшуюся жизнь курсировал между Старым и Новым Светом. В общей сложности он провел в море шесть лет своей жизни, что определенно заставило бы гордиться его покойного отца, морского капитана. Но обогнать свою старость было не под силу даже ему, хотя он и пребывал в постоянном движении.
К 60 годам Броун-Секар решил окончательно осесть в Париже, в должности профессора экспериментальной медицины во Французском колледже. Он тесно сдружился с Луи Пастером, изобретателем пастеризации, и Луи Агассисом, одним из основоположников науки о природных льдах (гляциологии). Броун-Секар, сын американского моряка и француженки с далекого Маврикия, в 1880 г. был принят в орден Почетного легиона Франции, получил множество престижных наград, а в 1887 г. был избран президентом Французского биологического общества, что подтвердило его статус ведущего деятеля французской науки.
К тому моменту Броун-Секару уже исполнилось 70 лет, и возраст давал о себе знать. В последние годы с ним произошли неблагоприятные изменения, которые трудно было не заметить. Раньше он был переполнен энергией. Бегал по лестницам, перепрыгивая через ступеньки; говорил со скоростью тысяча слов в минуту и прерывал сам себя, чтобы поспешно записать пришедшую в голову гениальную идею на первом попавшемся клочке бумаги. Ночью он спал не больше четырех-пяти часов и часто начинал свой рабочий день за письменным столом уже в три часа утра (что дало его биографу Майклу Аминоффу некоторые основания считать ученого жертвой биполярного расстройства)
