Валерий Бронников - Старик

Старик стоял у самой кромки воды. Море плескалось и шумело. Волны набегали одна на другую, спешили к берегу, пропадая и вздымаясь вновь, торопясь наперегонки обрушить свой гребешок на прибрежную гальку. Приближался шторм. Никаких предвестников надвигающегося шторма не было, и несведущему человеку показалось бы, что пейзаж на море не отличается от того, какой был вчера, позавчера или неделю назад, но старик знал, что не пройдёт и двух часов, как море закипит, вздыбится, побелеет от разъярённых волн и обрушит свой гнев на того, кто не успел вовремя укрыться на берегу.

Алексей Сергеевич, так звали старика, был неопределённого возраста. Его лицо всегда выглядело не бритым, торчала щетина, местами побелевшая и отсвечивающая на солнце. На голове шапка-ушанка с одним свисающим ухом, другое ухо прилежно лежало сверху. Одет он был в телогрейку с брезентовым верхом, выцветшим от солнца и солёной морской воды, в штанах неопределённого размера и цвета с огромными заплатами на коленях, на ногах обычные валенки, в которых он ходил зимой и летом. Руки, переделавшие на своём веку, уйму рыбацкой работы, были скрючены с пожелтевшими ногтями и мозолями на ладонях, холода они не чувствовали, как, впрочем, и жару тоже. Кожа, привыкшая к сменам температур и солёной воде, бала сухая и шершавая. Эти руки никогда не потели и не шли ни в какое сравнение с белыми холёными и потными руками людей, не привыкших к труду, занимающих чиновничьи кабинеты, берущих этими липкими руками взятки и обнимающих конторских женщин, потея при этом, всем телом.

Старик смотрел на море. Шторма он не боялся. Не раз ему приходилось бороться на своём карбасе со стихией. Страшен был не сам шторм, а последствия, которые он вызывал. Ставной невод на сёмгу, который разбрасывал свои крылья на весь сезон, может не выдержать натиска волн, тогда семья может остаться без пищи и заработка. Это было самое страшное.

Маленькая деревня кормилась тем, что даёт море. Рыбу и водоросли, которые собирали на морском берегу, увозило судно. Оно приходило за товаром раз в месяц. Взамен на судне прибывали продукты первой необходимости: сахар, мука, спички, соль, керосин, консервы и некоторые другие. Рыбу и мясо жители добывали сами. Да и жителей всех насчитывалось полтора-два десятка человек, считая стариков. Летом приезжали погостить родственники, но ненадолго.

Сегодня невод смотрели, но рыбы не было. Она тоже чует шторм и уходит на глубину, где вода спокойнее и не мутная, как у берега. Карбас вытащен воротом на берег. Непогоду ему лучше переждать на суше. Бывало, что якоря не выдерживали, и карбас разбивало о камни. Ремонтировать и чинить требуется много времени и затрат. Деревенские мужики поступали так, как делал дед. Он никогда не ошибался. Если он оставлял карбас на воде, так поступали и другие.

Дед, несмотря на непогоду, был доволен. Приехал зять и помог отремонтировать стационарный лодочный мотор. Не доверял Алексей Сергеевич свой пароход никому, но ремонт мотора осилить сам не мог, а специалистов в деревне не было. Зять приехал вовремя. За день управились. Больше всего дед боялся, увидев оставшуюся от целого мотора, груду деталей, что обратно целого мотора не получится. Он смотрел, как зять работает, очищая от нагара детали, и мрачнел всё больше и больше. Старик не мог представить, что эти детали снова будут мотором, который сможет опять тарахтеть в его карбасе.

– Денис, а ты соберёшь всё обратно?

– Ты что, дед, сомневаешься, что ли? Главное, чтобы негодных деталей не оказалось. Здесь мы с тобой запасных частей не найдём.

– А вдруг он не заработает?

– Куда он денется. Обязательно заработает.

– А ты ничего не перепутаешь?

– Дед, да что тут путать. Шатун, поршень и цилиндр.

Эти разговоры не кончались. Через некоторое время дед опять всё спрашивал сначала и Денису изрядно надоел.

Когда, наконец, собрали мотор, старик затаил дыхание. Денис подготовил двигатель к запуску и топнул по стартёру ногой. Ничего не произошло, двигатель даже не чихнул. Он с остервенением топал без устали по рычагу стартёра, но признаков жизни мотор не подавал. Они вместе вывинчивали и чистили свечи, проверяли искру, подачу бензина, но мотор не запускался. Алексей Сергеевич полностью упал духом и начал потихоньку «пилить» Дениса:

– Я тебе говорил, не трогай мотор. Что-то ты не так собрал.

Денис молчал. Он знал, что собрал всё правильно. А почему мотор не запускается, понять не мог. И, наконец, его осенило: детали они промывали бензином и в картере скопились пары, они-то и мешали нормальному воспламенению, слишком много их накопилось. Зять вывернул свечу, чиркнул спичку и выжег пары бензина в цилиндре. После этой процедуры мотор сразу запустился, заработал мягко и устойчиво.

Надо было видеть лицо старика. Он весь засиял. Алексей Сергеевич заторопил зятя домой, сказав, что припас по этому случаю бутылочку. Карбас старика уже не интересовал, ему надо было услышать звук работающего мотора. Выпить Алексей Сергеевич любил. Это было второе после рыбалки серьёзное занятие. Если на столе появлялась бутылка, все остальные дела он откладывал на потом, на неопределённое время. В доме были одни женщины, жена и приехавшие погостить на лето дочери и внучка. Деду было скучно и тоскливо пить в одиночестве, а женщины были не компаньоны, с ними не интересно, поговорить не о чем. Другое дело – зять. Мужик! Пусть молодой и не опытный, но мужик. С мотором управился, старый и опытный так не управится! С ним и поговорить интересно, темы найдутся общие. Правда, к вину дед не склонен был его приучать, но один раз выпить можно, один раз здоровью не повредит.

На столе появилась обычная еда: большая тарелка нарезанной крупными ломтями свежепросольной сёмги отменного качества и вкуса, большая глиняная латка с потрохами от свежей сёмги, запечёнными в русской печи, от которой исходил такой аромат, что дух захватывало. Самовар закипал, шумел на высокой ноте, предупреждая тем самым, чтобы готовили заварной чайник. Для тех, кому надоела сёмга, стояла целая тарелка варёных свежих ревяков, или иначе морских бычков. Эта рыба у берега самая распространённая. Мяса в ней почти нет. Большая голова переходила сразу в хвост, сильно сужаясь. Для любителей это большое удовольствие – обгладывать эти головы и съедать оставшуюся съедобную часть на остальной части туловища.

Старик, выпив пару рюмок, начинал учить дочерей:

– Я для вас царь и Бог, добытчик. Что бы вы без меня делали? Вы ничего не умеете кроме, как крутить хвостом. У вас одни развлечения, танцульки да женихи на уме. Какая от вас в семье польза? Главу семейства и то не уважаете, надсмехаетесь, а я, между прочим, вас кормлю. Вшивки, вы и есть вшивки.