«Просвечивающие предметы» современного автора и его героя
Книга Ильи Крушевского «Стекляшка» – искреннее и живое повествование, современное в своей краткой форме и искренней манере говорить, рассказывая о том, что происходит вокруг и во внутреннем мире. Неслучайно выбрано и название. Отражение сегодняшней жизни – непростая задача, возможность принять ее без мутного осадка – неплохая сверхзадача для молодого поколения.
Когда-то, в 90-е, а потом и в нулевые годы, скандинавские авторы, в частности Эрленд Лу, сначала в книге «Во власти женщины», а потом в бестселлере «Наивно. Супер» определили молодого автора, как лишенного слишком широкого спектра эмоций. Это уже не романтический герой, страдающий, мечущийся, но тем не менее весьма умный, практичный, полный сил и эмоций юноша, который прячет романтику внутри, выступая на поверхность как активный борец, без лишних амплитуд придуманных иллюзий. Таким он показался и более привлекательным, и даже более мужественным.
Современный герой «Стекляшки» Ильи Крушевского, без всякого сомнения, герой – выживающий, герой, который один из многих определяет свою жизнь, как наполненную событиями и смыслами, вне зависимости от чьего-то мнения, понимания или оценки. Один из многих – это герой осознанно «обыкновенный», в своей «обыкновенности» созидающий собственный, насколько похожий, настолько и отличный от других людей, мир. Его расцвет, жизнь и продольно-вертикальное движение наружу этому миру – основной смысл грамотно составленных кратких глав, из которых и состоит повесть.
Роман «Просвечивающие предметы» Владимира Набокова когда-то, весьма давно и совсем в иной литературной традиции, тем не менее определил основную задачу современной литературы, как рассказывающую о намеренно пропускающей способности личности, человеческой души, сознания. Точный узор ковра, который проступает сквозь хаотичный мир событий и иллюзий, позволяет понять, насколько этот мир, по большому счету, правильно и должным образом создан. Узор ковра – точная метафора человеческой жизни и ее проживания, смысл, который открывается нам не сразу. В этом смысле «просвечивающая» способность этого мира, как и нас самих, – единственная возможность определить смыслы и задачи, найти возможные решения.
Нарочитый эпитет «стекляшка» если не ставит повесть в один ряд со многими другими классическими повествованиями, все же следует определенной и очень хорошей традиции. Преломляя свой опыт, автор пытается определить вектор развития событий, как и накал современного движения.
Нина Щербак, литературный критик, сценарист, доцент кафедры английской филологии и лингвокультурологии Санкт-Петербургского государственного университета.
Посвящается Юлии Радкевич
1 марта
Дорогой дневник… или как там ещё принято? Меня зовут Яша Молдаванский. Я начинающий писатель, хотя моё имя больше подходит для мелкого воришки-карманника. Так… Что ещё тебе нужно обо мне знать? У меня синдром Туретта. Нет, не жди, я не кричу «хуй» во всеуслышание, это журналисты вроде меня придумали.
На самом деле всё гораздо скучнее: нервные тики и тревожное расстройство. Чуть ли не каждый день мне начинает казаться, что я задыхаюсь и умираю. Не вспомню уже, сколько раз я прощался с жестоким миром. Это не по-настоящему, но ощущения слишком правдоподобные. Иногда это продолжается целыми днями. Иногда доходит до мышечных спазмов. Представь, руки на месте, спинной мозг тоже, а ты даже подтереться не можешь, потому что тело будто окоченело. Ладно, это всё равно лучше, чем судороги.
Короче, дневник, не обессудь. Я буду делиться с тобой своими мыслями, воспоминаниями, ну и писаниной, разумеется. Постараюсь придумывать названия, но ты же знаешь: это самое сложное.
Тебе, наверное, интересно, почему я обратился к твоим страницам именно сейчас. Безысходность или надежда на что-то новое? Да я и сам не знаю, но, думаю, по пути разберёмся.
2 марта
Итак, сегодня был совершенно обычный день. Я выскочил на улицу, как жирный прыщ на румяное девичье личико. Знакомые до тошноты декорации: ярко-жёлтый, тускло-жёлтый и говняно-жёлтый со щепоткой обвалившегося фасада. А теперь к нему ещё и прилипли зелёные строительные леса. Треск металлических джунглей на скорую руку.
– Лоботомия на завтрак? Спасибо, сдачи не надо. Вот мой мозжечок на чай.
По лианам скачут наши бывшие сограждане по Союзу. Лучше сказать, товарищи по несчастью. Приехали готовить город к очередному визиту солнцеликого. Ну и немного метро повзрывать.
Бух, бам, бац – крики, кровь, аплодисменты, овации! Итак, за беспрецедентную работу по дереву награждаются петербургские чиновники! Авансом. Благодарные зрители поднимаются на сцену, чтобы вручить победителю букет из двух гвоздик.
Ах, нет, это какое-то пьяное тело пытается удержаться на плаву. На часах нет и десяти. Ох уж эта аристократия с шампанским и креветками на завтрак! Кажется, господин поставил себе сверхзадачу. Похлеще ницшеанского канатоходца. Хриплыми завываниями незнакомец встречает ту же судьбу. По его грязной изорванной куртке накрапывает дождь.
Долой уроки биологии. Выйти сухим из воды не получится. Я же не комок жира с сальным ебальцем, по-партизански пердящий в мягкие стулья Мариинского дворца днями напролёт.
Остановка. Стеклянные бутылки водят хороводы вокруг помойки. Ловлю суровые взгляды седых женщин с сумками на колёсиках на татуированных руках. Какой хер вышвыривает на улицу этих механических киборгов с повышенной грузоподъёмностью и заставляет стремиться не пойми куда?
Переполненный автобус. Гуляш из человечинки в консервной банке по ГОСТу. Героически уступаю старухе место. Однако в гонке за сколиоз побеждает спортсмен из Средней Азии. Но что это! Кондуктор дисквалифицирует атлета. Спорить не стал. Может, широкоплечий арбитр напомнил ему лысых двухметровых шпал, которые онанируют на свастику, пока в соседней комнате их мамаши текут от просмотра телевизора. Президент забил восемь шайб – о да… Вован сыграл на рояле – боже, быстрее!
Когда карга всё-таки смогла водрузить рыхлое мяско на автобусный пьедестал и упиться только что обретённой властью, из дряблого рта посыпались столь свойственные людям старым и никчёмным обвинения в адрес всего мира. По-видимому, недооценивающего без малого антикварную ценность рассыпающихся костей.
Жизнь – цирк, а я, блядь, клоун. Развлекать неблагодарную публику? Номера семи миллиардов просмотрены и изучены до дыр в печени. Хм, а что в буфете? Эпидемия, революция, война – фу, уже приелось.
