Я родился 1 января 1909 года в селе Старый Угринов, повит Калуш в Галичине, которая в то время входила в состав австро-венгерской монархии вместе с двумя другими западно-украинскими областями: Буковиной и Закарпатьем.
Моя отец, Андрей Бандера, греко-католический священник, служил в то время в Старом Угринове и соседнем селе Бережнице Шляхетской. Отец был родом из Стрыя. Он был сыном мещан Михаила Бандеры и Розалии, девичья фамилия которой была Белецкая. Моя мать, Мирослава Бандера, происходила из старой священнической семьи. Она была дочкой греко-католического священника из Старого Угринова – Владимира Глодзинского и Екатерины из дома Кушлык. Я был вторым ребенком у моих родителей. Старше меня была сестра Марта. Младшие: Александр, сестра Владимира, брат Василий, сестра Оксана, брат Богдан, и младшая сестра Мирослава, которая умерла младенцем.
Детские годы я прожил в Старом Угринове, в доме моих отцов и дедов, вырастая в атмосфере украинского патриотизма и живых национально-культурных, политических и общественных интересов. Дома были большая библиотека, часто съезжались активные участники украинской национальной жизни Галичины, родственники и их знакомые. Во время первой мировой войны я пережил ребенком четырехкратное прохождение военных фронтов через родное село в 1914-15 и 1917 годах, а в 1917 году тяжелые двухнедельные бои. Через Угринов проходил австрийско-российский фронт, и наш дом был частично разрушен орудийными снарядами. Тогда же, летом 1917 года, мы видела революционные проявления в армии царской России, проявления национально-революционных движений и огромную разницу между украинскими и московскими военными частями.
В октябре-ноябре 1918 года, как десятилетний мальчик я пережил волнующие события возрождения и строительства украинской державы. Мой отец принадлежал к организаторам государственного переворота в Калушском повете (с доктором Куривцем) и я был свидетелем формирования им из селян окрестных сел военных отделов, вооруженных спрятанным в 1917 году оружием. С ноября 1918 года нашла семейная жизнь проходила под знаком строительства украинской государственной жизни и охраны независимости. Отец был депутатом в парламенте Западно-Украинской Народной Республики – Украинской Национальной Рады в Станиславе и активно участвовал в формировании государственной жизни в Калущине. Особое влияние на формирование моего национально-политического сознания имело величественное празднование и общее воодушевление от воссоединения ЗУНР с Украинской Народной Республикой в одну державу, в январе 1919 года.
В мае 1919 года Польша использовала в войне против украинской державы армию генерала Галлера, которая была сформирована и вооружена государствами Антанты для борьбы с большевистской Москвой. Под ее давлением, фронт начал передвигаться на Восток. Вместе с отступлением Украинской Галицкой Армии ушла на восток вся наша семья, переехав в Ягольницу у Черткова, где мы остановились у дяди (брата матери) отца Антоновича, служившего там. В Ягольнице мы пережили тревожные и радостные моменты великой битвы – так называемого Чертковского наступления, которая отбросила польские войска на запад. Однако в связи с нехваткой оружия и боеприпасов наступление украинской армии остановилось. Началось отступление, в этот раз за реку Збруч. Все мужчины из моей семьи, в том числе и отец, войсковой капеллан в УГА, перешли за Збруч в середине июля 1919 года. Женщины и дети остались в Ягольнице, где пережили приход польской оккупации. В сентябре этого же года моя мать, вместе с детьми, вернулась в родное село – Старый Угринов.
Мой отец пробыл всю историю УГА на «Великой Украине» (на Надднепрянщине) в 1919–1920 годах, всю борьбу с большевиками и беломосковскими войсками, тиф. В Галицию он вернулся летом 1920 года. Сначала прятался от польских официальных органов, преследовавших украинских политических деятелей. Осенью этого же года отец снова стал служить в Старом Угринове.
Весной 1922 года от туберкулеза горла умерла моя мать. Отец служил в Старом Угринове до 1933 года. В этом году его перевели в Волю Задеревецкую, повит Долина, а потом в село Тростянец, тоже в Долинщине (уже после моего ареста).
В сентябре или октябре 1919 года я поехал в Стрый и тут, после сдачи вступительных экзаменов, поступил в украинскую гимназию. В народную школу я не ходил вообще, так как в моем селе, как и во многих селах Галиции, школа была закрыта с 1914 года в связи с военным временем. Знания в объеме народной школы я получил в родительском доме, вместе с сестрами и братьями, пользуясь несистематической помощью домашних учительниц.
Украинская гимназия в Стрые была организованна и содержалась поначалу украинским обществом, а потом получила право публичной, государственной гимназии. Около 1925 года польская государственная власть разделила ее на украинские отделы при местной польской государственной гимназии. Украинская гимназия в Стрые была классического типа. В ней я окончил 8 классов в 1919–1927 годах, показав хорошие успехи в науке. В 1927 году я сдал там выпускные экзамены.
Материальную возможность учиться в гимназии я имел благодаря тому, что проживание и содержание обеспечили родители моего отца, которые имели хозяйство в этом же городе. Там же жили мои сестры и братья во время школьной учебы. Летние и праздничные каникулы мы проводили в доме родителей, в Старом Угринове, который находился от Стрыя в 80 километрах. Как у отца во время каникул, так и у деда в школьное время я работал в хозяйстве в свободное от учебы время. Кроме того, начиная с 4-го гимназического класса, я давал уроки другим ученикам и таким способом зарабатывал на личные нужды.
Воспитание и учеба в украинской гимназии в Стрые проходила по плану и под контролем польских школьных властей. Однако некоторые учителя сумели вложить в обязательную систему украинский патриотический смысл. Однако основное национально-патриотическое воспитание молодежь получала в школьных молодежных организациях.
