История первая: Аверд и аверданцы
Молочно — белый туман рваными хлопьями оседал к ногам, падал холодными каплями на плащ, в попытке все же превратить меня в мокрую курицу. Пытайся — пытайся, этот плащ не промокает.
Вообще не люблю осенние рассветы в Гарендаре, особенно если в эти самые предрассветные и после рассветные часы приходится покидать теплую постель и мчаться по делам королевства неизвестно куда. Впрочем, от того, что мне прекрасно известно куда направляюсь, не легче.
— Вейслер, разбудите, едва прибудем в Аверд, — хрипло приказала я главе отряда стражников.
Ну, все, теперь можно и подремать… заодно обдумать поручение моего тигрика. Итак я, Зелея из рода Серых Сумрачных Рысей, верная слуга и не особо верная любовница Его Величества Саерея Первого Меняющего Судьбы, должна совершись невозможное и заставить герцога Лерейского вынести вердикт в пользу Гарендара. Отчего же сие невозможно? Потому что все козыри в руках наших соседей княжества Авердан!
Ах, сейчас бы понежиться на теплых льняных простынях, потянуться и замурлыкать как кошечка в объятиях моего царственного и весьма умелого любовника, и притворяясь спящей заставить его делать то, что я так люблю… Мечты — мечты…
Но что — то мешает… Прислушиваюсь, стараясь не отвлекаться на стук копыт по каменной дороге… Ага, стражники решили посплетничать, послушаем:
— Куда змея направляется, а, Джер? — ммм, этот явно из новеньких, глупый еще.
— Заткнись, Тоб, у нее слух как… в общем заткнись.
Змея, стерва, тварь мстительная — это все обо мне любимой. Вообще люблю себя… очень. С другой стороны, а что в этом плохого? Лично мне очень нравится любить себя, думать и заботиться о себе, и баловать себя я тоже люблю. На этой приятной и радующей ноте полагается погрузиться в сон…
Стук копыт по камням сменился глухими ударами о забитую землю, и я мгновенно проснулась. Это в Гарендаре все центральные дороги выложены каменными плитами, а Аверд представляет собой проходимое княжество лишь летом, когда дороги высыхают и зимой, когда они замерзают, в иное время проще совершить круг и объехать владения князя Давира через королевство Шеверс.
Чуть тряхнув головой, прогоняю остатки сна и открываю глаза. Туман горного Гарендара подло и коварно бросил нас на растерзание яркому жаркому солнцу полуденного Аверда. Не люблю солнце.
— Вейслер, — я зевнула, не договорив его имя, — поспешим!
Ничто не действует лучше в борьбе с сонливостью, чем пущенный галопом конь, и мне не важно, что думают они, торговцы всех мастей, разбегаясь и отъезжая с моего пути, мне собственно говоря, не важно пострадает ли кто — то из них, попав под копыта моей лошади или нет. Это должно их заботить.
Промчавшись по торговому тракту Аверда, мы подъехали к Авердану, столице княжества. Вот здесь мне пришлось придержать коня и, дождавшись спутников, затесаться в середину отряда — вынужденная мера, не любят меня здесь, это во первых, и желательно сохранить инкогнито, это второе. И вот теперь, степенно двигаясь между закованными в железо стражниками, я начала осматривать окрестности города.
Авердан неизменен как камни… или человеческая тупость. Восьмой год наблюдаю одну и ту же картину — разбитые дороги, покосившиеся грязные дома поселян, босоногие и полураздетые дети, нечесаные женщины, мужики заросшие и инфантильные… И эти селяне гордо именуют себя аверданами, гордятся своим умением перепить всех подряд, и тем, что за нечесаными бородами и рубахами с засаленными воротниками скрывается… великая аверданская душа! И не понять их никому! В общем, смысл сей басни таков — они великие и могучие, все остальные мелочные и злобные. И хрен докажешь авердану что перегар не главное достоинство мужчины, а есть в их домах не хочется не потому, что зазнаешься, а потому что там немытыми телами и мышами воняет.
Но ладно селяне, народ дикий, необразованный, но жаждущий величия и ищущий успокоения на дне бутыли с мутной гониловкой… меня гораздо больше поражают их власти. К чиновнику в Аверде без даров соваться смысла не имеет. Если секретарь не узрит в руках твоих свертка, пакетика, ларца или чего по значимее, единственным что сообщат, будет «Господин занят, устал, отсутствует…» и остальная галиматья. Не люблю Авердан. По сути, завоевать сие мелкое княжество труда не составило бы, но… существует Лига Независимых Государств! Как же они меня бесят!
Подъехали к ржавым скрипящим воротам и теперь медленно продвигаемся с толпой торговцев и поселян. Перед воротами отряд толстобрюхих служивых аверданской армии, в красных сюртуках и зеленых шароварах, именуемые «Государственным пошлинным приграничным отрядом». И этим толстопузым с жадным взором и загребущими ручками не имеет смысла говорить, что здесь не граница государства. Они даже шуток не понимают, а уж факты и вовсе воспринимают не иначе как личное оскорбление.
— С какой целью въезжаете на территорию Великого княжества? — потребовал ответа краснолицый, явно имевший накануне весьма внушительные возлияния старшина.
— Граф Витенцио Иерски, глава посольства Гарендара, прибыли на судебное рассмотрение выездной сессии Лиги Независимых Государств.
Хорошо так сказал, с чувством, с толком, с расстановкой… точно так же он мог сообщить, что везет кур на продажу, для приграничников без разницы.
Толстомордый почесал бороду с умным видом, с не менее умным почесал пузо, затем, сделав вид, что его тут вообще нет, почесал зад… Мдя, и это гордость Авердана, боюсь даже представить, что он начнет чесать после толстого полупопия. Вот зря я это подумала, словно загипнотизированный какой — то великой мыслью, стражник решил почесать и нечто более интимное. Меня сейчас стошнит!
— Дипломаты, значицо, — почесываясь, спросил у чего — та старшина. — Досмотреть бы надо…
О, туман преисподней! Досмотреть — это у них шариться немытыми руками по всему, где, по их мнению, может быть интересно. В общем инкогнито это хорошо, но помыться и переодеться тут негде, потому переходим к действиям.
Тронув лошадь, я подъехала к графу Витецио, у которого от предстоящей процедуры уже активно дергался бесцветный серо — водянистый глаз… единственный, кстати, второй был утерян именно в Авердане и именно во время таможенного досмотра шесть лет назад.
— Расслабьтесь, — шепнула я графу, и, достав мешочек с золотыми монетками, подбросила его на ладони.
Приграничник, даже в пьяном угаре различивший бы звон вожделенного золота, мгновенно встал по стойке смирно, и взгляд его стал подобен взору бродячей собаки, готовой за кусок хлеба облобызать сапог неожиданного благодетеля.
