Она была здесь не одна, но одинока
Никто не разделял ее порыв
Взлететь и приподняться над пороком,
И постараться изменить сей мир.
В метаниях любви земных и бренных,
Она не находила свою суть,
Всё оставалось, как и прежде – неизменным,
Но все сложнее становился ее путь.
Она была, когда то так счастлива,
Пока ее не разделили пополам,
Пока две части волей высшей силы,
Не подарили разным двум телам.
Им стерли память друг о друге, лишь оставив
Надежду встретиться случайно на Земле.
Но сколько ж ей пришлось познать страданий,
Но так и не вернуть свое же счастие себе!
Ей не везло, она так часто спотыкаясь,
Все не могла найти свою судьбу.
И вот она изнемогая – сдалась,
И погрузилась в безразличья тьму.
И вот в осеннем стоя парке
Под шум холодного дождя,
Мир засверкал вдруг яркой краской!
Она увидела, узнала часть себя…
Он поднял голову, и взгляд
Его с толпой людей сцепился.
"Я вас, признаться, видеть рад!
Что так печальны ваши лица?
Не уж то вы, моя толпа,
Сегодня не хотите шуток!?"
Шут посмотрел на короля:
"О мой король, ты суд поступков!
Мои слова, тебя не тешат
И шутки не рождают смех,
Меня коришь, а сам то! Грешен!
Чем, скажи ты лучше всех!?"
Толпа безумно закричала
А шут смотря на короля
Продолжил: "Смерть это лишь начало!
А смех, он вечен как и я.
Привыкли вы, к моей улыбке,
Движению, звону бубенцов,
Я шут! – рождения ошибка,
Тот кто всех вас смешить готов.
Мои наряды пестрят краской,
И никогда у короля,
Я не снимал колпак напрасно
И честь при мне была моя.
Да! Мой поступок, это дерзость,
Тогда, невольно захмелев,
Сказал: "Король наш – мерзость!
Он плод безудержных утех"".
Толпа еще сильней гудела,
Король от злости покраснел.
Кричал народ: "Долой! За дело!"
А шут смеялся и смотрел.
Он выкрикнул:" А вы? Все судьи?
Вас накормили – вы молчать!?
Такой король всех вас погубит,
Иль вы хотите умирать?"
В него летели помидоры,
Объедки, грязь, навоз. "Что? Мало!?"
И даже отступили воры,
Что б в них случайно не попало.
"Боитесь! Вижу по глазам,
Хотите быть все с ним на равных,
Но только не понятно вам
Что грязь не заживляет раны".
Шут чувствовал все напряжение,
В толпе кричали, кто то плакал.
Он стал покорно на колени,
Сам голову сложил на плаху.
"Руби палач! Вот так потеха!"
И опустился в низ топор.
Последние секунды смеха
Оборваны как глупый вздор.
Толпа умолкла, и молчанье
Повисло мертвой тишиной.
Все что хотели – увидали,
А после – побрели домой.
Мир как и был, остался прежним,
Там где то смех, а там вот – плач,
Шут взбунтовался безуспешно.
Лишь с грустью мыл топор палач…
Исповедь современного человека.
Я перестал писать стихи, я перестал играть словами,
И жизнь куда-то вниз летит, и я топчу ее ногами.
Я окунулся в суету, я позабыл, что жизнь прекрасна!
Я каждый день будто тону, в делах никчемных и напрасных.
Везде спешу, не успеваю, порой готов казнить других,
Минуты счастья пропускаю, хотя ведь жизнь, наверно, в них!?
В глазах моих теперь усталость и в зеркала я не смотрю.
О Боже, что со мною стало!? Я изменился!? ПОЧЕМУ?
Я не хотел быть в серой массе людей, бредущих в никуда,
Мой взгляд всегда светился счастьем, и им полна была душа.
Я рисовал мир в ярких красках, никто не мог мне крикнуть «Стой!»
Но к сожаленью всё угасло, сейчас он серый и пустой.
Я грубым стал, уже не верю в то, что добро сильнее зла,
Я запер на замки все двери и сжег тетради все дотла.
Я стал жесток, других не вижу. Споткнувшемся не помогу,
И стал к бесчестию я ближе, и добрых чувств не берегу!
Теперь спокойно вру в глаза, привык от жизни только брать,
Я перестал корить себя и разучился я прощать.
Я потерял надежду с верой, летя по кругу вновь и вновь,
И от высоких чувств к химерам я перевел свою любовь!?
Узнал все стороны порока, в монетах жизнь, теперь как мера
Вложил себя я в рамки сроков, и превратился в лицемера!?
Я перестал писать стихи. Как смог таким я стать?
Ответ один, в года свои, я просто перестал МЕЧТАТЬ…
