Если ты восьмиструнная лютня
С мелодичным и чистым сомненьем,
Если ты как поэт бесприютна
И расстанешься с хмурым раменьем,
Если рвешься и веруешь смутно
В красоту и экстазы стремленья,
Прикажи, мы отправимся в путь:
Мне в словах суждено затонуть.
Был и я этой лютнею славной,
И созвучья великие рвались
И в дыханье вселенной недавно,
Как гирлянды из пташек, вплетались.
Был и я этой силой бесправной,
Да в груди моей струны порвались.
Дай по струнам твоим пробежать,
Дай аккордом тебя оборвать!
Не потупишь ты звучные взоры,
Не умолкнут святые хоралы,
Полетим мы с тобой через горы,
Полетим чрез печальные скалы
И затеем кровавые споры,
И сразимся созвучьем удалым,
И докажем, что видимый мир
Недостаточно радостный пир.
Чрез Царьград и погибшую Трою
К голубых островов ожерелью,
Над пучиной лазурной мечтою
Полетим с небывалою целью:
С закаленною в бурях душою
Созерцать и отдаться веселью.
У Эллады мы ритмы возьмем
И в орлиную душу вплетем.
На вечерней заре к Парфенону
На сверкающих крыльях слетая,
Я молитву скажу небосклону,
На трепещущих струнах играя,
И гармонией вечности трону
Этих мраморных призраков стаю.
Две струны оборву я, сестра,
Целой жизни достойна игра!
И всё дальше, всё глубже в туманы,
Без надежды, покоя и ласки,
На гробницы в погибшие страны,
Где могилы – глубокие сказки,
Где и ты мне покажешься странной,
Где мистерия засветится в глазках,
Полетим: там я вырос в лучах,
Там хочу умереть на цветах.
Там на паперть Maria del Fiore
С тайнородною лютней спущуся,
С всеобъемлющей волей во взоре
Всескорбящею песней зальюся,
На безмерном стихийном просторе
Лебединой мечтой разражуся.
Не напрасно я жизнь отражал:
Я в тебе разбудил идеал.
Величайшую тайну вселенной
Под ликующим небом открою
Я у Розы в улыбке нетленной,
И собор остросводный построю,
И цветами весны неизменной
Потолки и приделы покрою, —
И, забывшись в молитве святой,
Две струны оборву я рукой.
В Таормине, в театре старинном,
Пред мирьядами звезд искрометных
Я забуду в полете орлином
О тревогах души перелетной,
Я забуду в страданьи вершинном
О тоске и слезах безотчетных.
Две струны в эту ночку умрут,
Две звезды, задрожав, упадут.
Разрешивши Трилогией грозной
Бесконечную тайну хаоса,
Осветивши гармонией сложной
Вековое гнездо на утесе,
Я ворвуся на крыльях тревожных
В голубую улыбку космoса:
Этой песней космических сил
Я последний аккорд заключил.
Я не раз воскресал для познанья
В хороводе веков безнадежных,
Я не раз угасал в отрицаньи
И мелодиях скорбных и нежных.
Но теперь я венец мирозданья
И творец откровений безбрежных.
Я нашел идеал мировой.
Он исчезнет в пучине со мной.
Улыбнись, мы летим над морями,
Мы летим над могилой глубокой.
Я пою, ты упейся словами
И, сверкая улыбкой жестокой,
Наслаждайся раздольем и снами,
Наслаждайся певцом одиноким.
Для тебя я глаза открывал
И бессчетно в природе искал.
Не страшись, мы слилися устами,
Мы слились с ликованьем природы,
Созерцай бесконечность очами
В этот час возвращенной свободы,
Мы наитий достигли словами,
Что достигнут веками народы.
Я сорвал два последних луча,
Ты погасла, смеясь, как свеча.
И раскрылось лазурное море
И в пучине два трупа сокрыло,
На великом, прохладном просторе
Кружевною улыбкой залило,
И как прежде в ритмическом споре
К берегам непокорным спешило.
Так погибнет Хаоса певец,
Одинокий, стихийный творец.
